Что тут у нас? Какие-то лепёшки размером со среднюю сковородку и с загнутыми кверху пышными подрумянившимися краями. А внутри этого запечённого блюда, судя по всему, растопленный сыр, перемешанный с какими-то травками-добавками ещё и залитый сверху сырым яйцом.

— Так, это всё прочь, — заявил Митиано, резким широким жестом отодвигая принесённые вместе с заказом ножи и вилки на край стола. Что-то даже улетело, забрякав, на пол. Похоже, этот бугай тоже словил градус. — Если не хочешь, чтобы здешние ребята относились к тебе, как к бестолковому чужаку и жеманному неженке, ты должен научиться есть хашпур так, как делают это настоящие газаги. Вот так отламываешь край, который и есть по-нашенски пур, размешиваешь сыр с яйцом и быстрее в рот. Давай, братец, пробуй. И вот пивом запивай. Пиво к хашпуру — самое оно.

Я попробовал и не заметил, как умял всю лепёшку. Ещё и пиво всё выхлебал.

Вот теперь мне по-настоящему стало хорошо. Все дневные проблемы отброшены и позабыты. Оставалась единственная забота — добраться до дома, не отключившись по дороге.

Но с этим я, похоже, не справился, потому как утром очнулся в своей комнате, лежа на кровати полностью одетым и даже не разутым.

Голова после вчерашнего, в отличие от бедного избитого и измятого тела, ни капельки не болела. Даже припухшая физиономия не сильно беспокоила. Зато во рту будто эскадрон переночевал. Ну и мочевой пузырь поддавливало так, что разлёживаться долго, плавно приходя в себя, желания не возникало. Сквозанул в уборную, по пути скидывая грязную одежду и, в принципе, переживая лишь о том, что вроде как не собирался больше спать там, где застрелил Люсилию.

Кто-то вчера, я заметил, успел уже прибраться в комнате и даже заменить стекло в разбитом Клариусом окне, скрыв все следы схватки. Но из памяти такие события за день не вытравишь, и ощущение брезгливого отвращения не выветришь.

Добравшись до умывальника, глянул в зеркало. Мама дорогая, на кого же я похож?! Синяки, ссадины, теперь ещё и щетиной зарос. Вот бомжара. Скоро меня, не то что ко двору, в управление не пустят. Нужно хотя бы подбородок бритвой поскоблить, а на щеках пусть бакенбарды отрастают по местной моде. Ну и с усами поэкспериментировать можно. А то с начисто выбритыми физиономиями тут только орки да гоблины рассекают. Хотя возможно, у гоблинов просто на рожах волосы не растут. У них и на головах-то с этим не очень, чтобы очень.

Моё пробуждение и поход в санузел не остались незамеченными для прислуги, и вскоре, громко постучав, в комнату ко мне заявился старик Флипке.

Надо же, а я то уж думал, что он либо сбежал, если был заодно с рыжей эльфийкой и её братцем, либо эти двое пришили старика в случае, если тот вдруг был против.

— Моё почтение, господин дознатчик, — привычно проскрипел старый эльф без всякого, разумеется, почтения, еле заметно склонив голову. Спина же его так и осталась неестественно прямой, словно дед палку проглотил. — Принести вам завтрак в спальню или всё же соизволите спуститься в столовую?

— А что мой приятель орк, уже встал? — я только вышел из-под душа и спешно заворачивал себя в полотенце, одновременно обретая понимание того, что задрых вчера без задних ног с незапертой дверью. А в моём случае это являлось непростительной беспечностью, особенно учитывая, что пистолет с собой в уборную я опять забыл прихватить. Мало ли кому ещё взбредёт в голову сжить меня со свету. Да вот тому же Флипке, например.