— А это, сударь, не имеет к вам никакого касательства, — вроде и спокойно сказала, но во взгляде натурально полыхнули молнии.

— Ошибаетесь, сударыня, — я подался вперёд и упёрся обеими руками в край стола, — очень даже имеет. Вы ведь знакомы с Митрием Изотовым? Он тоже раньше посещал ваши собрания. Так вот он считал отца вашего приятеля виновным в разорении своей семьи. И покинул ваш кружок именно из-за сынка, что вдруг оказался у руля партии. И братца вашего Изотов тоже с собой к сатанистам перетащил, потому как вы с отпрыском его врага дела вели. Уж не знаю, на что Изотов рассчитывал, но Валентина он втянул в такую кровавую мерзость, что брату вашему теперь, как минимум, светит каторга. А то и вовсе виселица.

— Он сам выбрал свой путь, — мой пассаж совсем не впечатлил Реджину.

— Вы так говорите, словно вам безразлична его судьба.

— Всех нас, кто ступил на путь революции, ждут безвестные судьбы. Я была против и ухода, и такого нелепого его выбора. Он сам отвернулся от нас, предал идею, променял нашу борьбу на какие-то мистические бредни. И потому перестал для нас существовать.

— Но он же ваш брат!

— Революция не знает родства! И не знает пощады к своим врагам. Я отвергла брата, как и мой друг отверг своего знатного отца.

— Так уж и отверг. Вы в этом уверены?

— Он доказал это делом, организовав на него покушение. И без раздумий сделает это ещё раз. Нас не испугать кровью. Мы знаем, её не избежать на избранном нами пути. Но путь этот ведёт к всеобщему благу, а потому нас не остановить и не запугать. Мы готовы как к жертвам, так и к самопожертвованию. Если хотите, можете арестовать меня за мои убеждения, но революции вам всё равно не помешать. Не я, так другие продолжат начатое дело.

— Точно-точно, — вздохнул я, — из искры возгорится пламя. Знаю, проходили. Не могу я вас арестовать, не уполномочен. Хотя, по правде говоря, не мешало бы. Так как, вы говорите, зовут вашего друга?

— Если не можете арестовать и если у вас нет других дел ко мне, — вновь пыхнула девушка взглядом, — извольте покинуть мой дом. У меня нет более на вас времени.

— С удовольствием, — поднялся я со стула, подхватил трость и, прихрамывая, направился к дверям.

На кой чёрт я вообще сюда припёрся? Куда раньше глядели мои глаза? Да она ведь на всю голову звезданутая. Фанатичка хренова. Эту одержимую не арестовывать нужно, а в клинику психиатрическую сдавать. Хотя ей это, увы, не поможет. Душевнобольных тут, как я слышал, лечат электрическим током, что вряд ли способствует выздоровлению пациентов.

— Ладно, погнали в управу, — кинул я орку, забираясь в автомобиль и поудобнее пристраивая раненую ногу.

— Неужто от ворот поворот получил, — довольно оскалился Тимон.

— Типа того, — кивнул я. — А ты-то, собственно, чего счастьем светишься? У тебя ж морда сейчас, как у кота, сметаны обожравшегося.

Орк однако причины своей радости выдавать не стал. А я и не подумал настаивать. Чёрт с ним. Пусть хоть у кого-то настроение хорошее будет.

В управлении мы первым делом завалились к Холмову, который успел уже состряпать для меня отчёт и теперь занимался своим. Орк, как всегда, взгромоздился на подоконник, а я, забрав листки с отчётом и печально вздыхая, отправился бить челом начальству.