Ниже, еще ниже. В объятиях стужи, которой она не чувствует. Окруженная льдом, которого она не видит. Искривленные белые стенки ограничивали ее кругозор справа, слева, сверху, снизу, впереди и позади. Окружая ее и заключая ее в себе. Как в западне. Туннель во льду. Ледовая тюрьма. Залитая мраком и жестоким холодом. Безмолвная, только и слышно ее захлебывающееся дыхание и стук ее колотящегося сердца. Из узилища не вырваться. Глухо и глубоко. Глубже любой могилы.
По мере того как Рита опускалась все дальше и все ниже по туннелю, она иногда как-то сильнее замечала свет впереди, но иногда она о нем совсем забывала, потому что перед ее глазами вновь и вновь вспыхивали, как кадры кинохроники, переживания той зимы, когда ей было всего шесть лет от роду.
Счастье. Радость. Какая радость жизни! Она вместе с мамой и папой впервые в жизни едет туда, где она научится кататься на лыжах. И папа, и мама очень любят крутые склоны, и им не терпелось привить эту любовь своей дочери. Они едут в автомобиле — это «Ауди». Мама и папа — на передних сиденьях, а она — в одиночестве — на широком сиденье сзади. Они поднимаются во все более белое и во все более невероятное, фантастическое царство. Извилистая горная дорога во французских Альпах. Вокруг них расстилается алебастрово-белая волшебная страна. Она — вокруг, под ними, величественные виды на вечнозеленые леса, припорошенные снегом, скалистые утесы, парящие в высоте и напоминающие человеческие лица или старческие физиономии с бородами изо льда. И вдруг, с полуденного, отдающего сталью, неба начинают падать жирные белые хлопья. Они опускаются по спирали. Их все больше. Она — дитя итальянского Средиземноморья, где светит солнце и растут оливковые рощи. Она не бывала в горах. И теперь ее юное сердечко начинает учащенно биться: приключение! Все вокруг так красиво: снег, уступами уходящий к небу край земли, тесные ущелья, заросшие деревьями, и среди них какими-то яркими капельками красовались уютные деревеньки. И даже когда нежданно явилась Смерть, все вокруг оставалось ужасающе прекрасным, все блистало пышным белым нарядом. Приближающуюся лавину заметила мать, — увидев что-то в выси, справа от шоссе, она испуганно закричала. Рита глянула в боковое окно и увидела огромную белую стену, как бы положенную плашмя на гору, но ненадежно, и потому эта стена соскальзывала вниз, и скольжение убыстрялось. Еще это было похоже на морскую бурю: вот так же и штормовая волна бьет о берег. Стена роняла тучи снега, и те струились белыми фонтанами, что тоже походило на прибой, и все сначала было тихо — все происходило в такой тишине и в таком прекрасном белом безмолвии, что Рите даже не верилось в существование каких-то опасностей, тем более не хотела она верить, что эта тихая красота грозит ей и ее родителям. Отец сказал: «Мы ее обгоним!» — а в голосе звучали испуг и растерянность, тогда как сам он изо всех сил давил на педаль акселератора, а мать только сдавленно то ли кричала, то ли шептала: «Скорее! Ради бога, скорее!» — а это, там вверху, сползало вниз, шло им навстречу, безмолвное и белое, и исполинское, и великолепное, и разрастающееся, становящееся все больше и больше с каждой секундой... тишина... безмолвие... потом вдруг внятный рокот, словно бы отдаленный гром...