— С продовольствием туго. Обоз с ранеными сковывает нашу маневренность, а немцы могут завтра начать операцию по прочесыванию лесов. Но мы попробуем их обмануть. Мы сделаем бросок на восток, а сами уйдем в чащобу Черного леса. По топи немец побоится идти. Как видите, положение сложное, но не безнадежное. И я рад, что здесь вами был высказан целый ряд полезных соображений… Сегодня наш отряд — это часть регулярных войск Красной Армии. Отряд будет беспощадно бороться с фашистами. И пока он существует, мы до конца выполним свой долг перед Родиной… Сейчас, товарищи командиры, необходимо разъяснить задачу бойцам. Обстановку прошу не скрывать.

— Правильно! — раздались возгласы. — Правильно!

— Все мы присягали на верность нашей Родине и народу и в этот грозный час останемся верными нашей присяге, товарищи! — сказал Алиев.

— Только так! — поддержали его.

Дед Матвей сидит в большой комнате конторы лесхоза, где под руководством Зины женщины торопятся перевязать раненых.

Солдаты переговариваются между собой, один играет на гитаре и поет, другой рассказывает, что их три брата и все на фронте, мать осталась одна.

Дед Матвей режет простыни и наволочки на длинные полосы и обращается к одному из раненых:

— Эх, сынок, как же они тебя так размалевали, ироды, а?

— Сам не знаю, воевал-то всего ничего…

— Воевать-то надо умеючи… Его — бить, а самому — целиком живым оставаться!

— Хм, легко сказать, дед… А танков видал у них сколько?

— Танки, говоришь? Так ведь под броней-то — человек, живая душа. Стало быть, и ей страх ведом. Не бояться, а бить их надо!

— Силища, дед, у них, — заметил один из солдат.

— Ну и что! Знаешь, как мы ему задавали перцу в германскую, во время первой мировой войны. Вдарили так, что у них аж пятки засверкали.

— Да и от нас, — сказал другой солдат, — уже не раз фашисты тикали, как кобыла от фитиля, задымленного в деликатном месте…

Лежавшие раненые заулыбались.

— Покуда фитиль-то у вас больно короток, — усмехнулся сердито дед, — пшик — и нету. Надо, чтобы до нутра жег! До Берлину!

— Развоевался дед, — смеются раненые.

Дед Матвей потянулся к одному из раненых, за плечом у которого висел немецкий автомат.

— Это что за штуковина? Когда я воевал, таких не видывал… Научи, как с ней обходиться!

— Хе. «Научи»! Автомат — штука мудреная… Тебе б, дед, на печи сидеть да манную кашку есть!..

— Да ведь можно и манную кашу есть и на печи сидеть!.. Я ведь не супротив!.. Хм-хм! Хорошо бы… кабы не тикали от фрицев такие вот, как ты!.. Учи и не отлынивай, мне ведь наука-то впрок пойдет, не как тебе.

Грохнули смехом раненые.

— Ну язычок у тебя, дед, побрил — бритвы не нужно. Борода долго не отрастет!

— Ладно, сдаюсь, дед, — сказал раненый с автоматом. — Табачком угостишь?

— Угощу!

Раненый передает деду автомат.

Изба деда Матвея, Здесь — Млынский, Алиев, Серегин. Жена деда Матвея Анастасия возится с посудой. Мишутка спит на печи. Командиры совещаются.

Серегин. Прорваться через линию фронта мы можем только при одном условии — если будет встречный удар.

Алиев. А это возможно, если нас будут ждать.

Млынский. Нужна связь. Кого пошлем?