Человек, который входит в комнату через полчаса, ей не знаком. Обычный мужчина, но он ее пугает. Он просит ее протянуть вперед руки, и она протягивает. Он берет мазок с ее кожи, и когда она спрашивает зачем, он ей не отвечает. Потом он уходит.

Когда в комнату наконец-то входит детектив Шредер, она уже плачет. Он садится напротив и кладет на стол папку, но не открывает.

— Прости за все это представление, Салли, но это действительно важно, — говорит он и улыбается, одновременно придвигая к ней чашку кофе. Как будто он вдруг стал ее лучшим другом. Салли тут достаточно долго проработала, чтобы знать, что это лишь тактика.

— Что происходит?

— Как хорошо ты знаешь детектива Кэлхауна?

— Не очень хорошо. А что?

— Ты когда-нибудь общалась с ним за пределами участка?

— Никогда.

— Ни разу не ходила с ним выпить что-нибудь? В ресторанах с ним не сталкивалась? В шопинг-центрах?

Она бросает взгляд на чашку с кофе, но не притрагивается к ней.

— Нет.

— Ты была когда-нибудь в его машине?

— Что?

— В машине, Салли. Никогда не ездила с ним покататься?

— Нет.

— А ты вообще видела его сегодня?

— Вы спрашивали это сегодня утром.

— Я спрашиваю опять.

— Нет. Я не помню, когда в последний раз его видела. Может, вчера.

— Тебе нравится огонь, Салли?

— Я не понимаю.

— Огонь. Сегодня вечером был пожар. Поэтому у тебя взяли мазок. Мы искали следы бензина.

— Но вы ведь ничего не нашли, — говорит она утвердительно.

— Ты могла надеть перчатки.

— Но я ничего не поджигала.

— Сгорел дом.

— Мне нужен адвокат.

Шредер наклоняется и вздыхает.

— Ну же, Салли. Просто будь честна, и адвокат тебе не понадобится. Как давно мы друг друга знаем?

— Полгода.

— Ты мне доверяешь?

— В данный момент нет.

Он ухмыляется и снова наклоняется вперед.

— Сгоревший дом является местом преступления. Там была убита Даниэла Уолкер. И там же была убита Лиза Хустон.

Она узнает имена: две жертвы Потрошителя Крайстчерча.

— Я не поджигала этот дом.

— И ты никогда не была у детектива Кэлхауна в машине?

— Нет.

— Ладно. Тогда тебе не о чем беспокоиться.

— Тогда почему я так беспокоюсь?

Он улыбается ей, но тепла в этой улыбке Салли не находит.

— Дай-ка я покажу тебе три вещи, — говорит он. Открывает папку, и взору предстает герметичный пластиковый пакет для улик, лежащий поверх фотографии. В пакете — билетик с парковки. Фотографию она рассмотреть не может.

— Это мы нашли сегодня под столом у детектива Кэлхауна. Очень интересная штучка оказалась. На этом билетике отпечатки детектива. Мы это знаем, потому что все, работающие в участке, сдают свои отпечатки пальцев. Все. Даже люди, отношения к полиции не имеющие. Уборщики, например. Даже Джо. Даже ты.

Салли не знает, что сказать, поэтому она молчит. Сжимает распятие покрепче. Она его не отпускала с тех пор, как попала сюда.

— Вторые отпечатки, найденные на этом билетике, принадлежат тебе.

— Что это означает?

— Само по себе? Немного. Это значит, что и ты, и детектив Кэлхаун в какой-то момент держали его в руках. Знаешь, мы съездили на ту парковку, откуда этот билетик. На нем проставлена дата пятимесячной давности.

— Пять месяцев?