Из кухни доносился голос Бриджит:

– Ну сколько можно! – возмущенно воскликнул Генри и отложил газету; газета попала в тарелку, и ее край окрасился яичным желтком. – Сплошные горести и беды: безответная любовь, смерть, и ладно бы складно. Своим пением она нагоняет на меня тоску!

Шарлотта открыла было рот, чтобы защитить служанку, но все же предпочла промолчать.

– Большинство песен именно об этом, – сказал Уилл. – Взаимная любовь – это прекрасно, не спорю, но для баллад она не годится.

Джем поднял глаза, явно собираясь вступить в дискуссию, но тут по всему зданию прокатилась гулкая волна дрожи. Тесса, давно освоившаяся в Институте, поняла, что это звонят в дверь. Все головы, будто на пружинах, повернулись к Шарлотте.

– Я как раз хотела вам сказать, что… – произнесла она.

– Мэм. – В зал медленно вплыла Софи с подносом в руках.

Тесса не могла не заметить, что Гидеон не сводит со служанки глаз. Щеки Софи порозовели.

– Внизу ждет Консул Вейланд. Желает с вами говорить.

Шарлотта взяла с подноса сложенный вчетверо лист бумаги, взглянула на него и со вздохом сказала:

– Хорошо. Пусть поднимется.

Софи удалилась, прошелестев накрахмаленными юбками.

– Шарлотта, – озадаченно спросил Генри, – что происходит?

– Да, объясни нам, – звякнул столовыми приборами о тарелку Уилл. – Консул? К завтраку? И Инквизитор к чаю? Или Безмолвные братья, с которыми мы немедленно отправимся на пикник?

– Утиный пирог в корзину – и в парк, – вполголоса произнес Джем и улыбнулся.

Дверь распахнулась, и в зал ворвался Консул Вейланд – крупный широкогрудый мужчина с мускулистыми руками и белокурой, как у викинга, бородой. Его могучие плечи покрывала черная мантия.

– Шарлотта, я приехал поговорить с тобой о Бенедикте Лайтвуде, – без предисловий заявил он.

Послышался слабый шорох – Габриэль судорожно вцепился пальцами в скатерть, и Гидеон успокаивающе накрыл сверху ладонью его руку.

Но Консул уже устремил на них свой горящий взор.

– Габриэль, – начал он, – мне кажется, тебе, как и твоей сестре, лучше отправиться к Блэкторнам.

Юноша с силой сжал ручку чашки, пальцы его побелели.

– Блэкторны слишком опечалены смертью сына, – сказал он, – в такое время не стоит являться к ним без приглашения.

– Но вы ведь тоже оплакиваете отца, разве не так? И если поделиться горем с близкими, это принесет облегчение.

– Консул… – начал Гидеон, бросив обеспокоенный взгляд на брата.

– Правда, жить под одной крышей с сестрой, выдвинувшей против вас обвинение в убийстве, будет… не очень удобно.

Габриэль покраснел, словно его обварили кипятком. Гидеон отшвырнул салфетку и вскочил на ноги.

– Что?! – воскликнул он.

– Ты прекрасно слышал, не сомневаюсь, – ответил Консул.

– Это не убийство, – сказал Джем.

– Я был проинформирован надлежащим образом, – не отступал Консул.

– Что же вас не проинформировали, когда Бенедикт принимал облик огромного червя? – вспылил Уилл.

Габриэль удивленно воззрился на него, будто не ожидая, что Эрондейл встанет на защиту юного Лайтвуда.