– Привет, Шилов, – сказал новый начальник. – Пути господни неисповедимы, правда?

– Это уж точно. Поздравляю.

– Спасибо.

– Быстро тебя назначили.

– Земля круглая. Благодарных людей много. Ты меня только поздравить зашел, или проблемы какие-то?

– Операцию провожу, ОМОН нужен.

– А-а-а, вот в чем дело… – Глотов качнулся в кресле, пустил дым в потолок. – Неси план, дело. Почитаю, приму решение.

Можно было не уточнять, как долго он намерен читать и какое решение будет им принято. Не то чтобы Глотов собирался специально напакостить Шилову – нет, он просто привыкал к власти и ставил новых подчиненных на место.

– Понял. Разрешите идти?

Глотов не заметил иронии, махнул рукой с дымящейся сигаретой:

– Идите.

У двери Шилов обернулся:

– А земля и вправду круглая.

Глотов пожал плечами.

Но когда Шилов ушел, он недолго оставался спокойным.

Тревожно зазвенел аппарат прямой связи с дежурным. Глотов не торопился брать трубку: руководителю не к лицу спешка. Один звонок, третий, пятый.

Он ответил:

– Глотов слушает. Что-о-о-о?! Как убили генерала Бажанова? Где? Почему только сейчас доложили, мать вашу?! Только сейчас опознали? Чем вы там занимаетесь! При чем здесь такси? Так… – Глотов посмотрел на закрытую дверь кабинета. – Найдите мне Шилова. Быстро!

Джексон зашел умыться. В доме была и ванная, и горячая вода. Плохо только, что дверь санузла изнутри не запиралась. Прислушавшись к доносящимся звукам – в коридоре Кальян разговаривал по телефону, а его бойцы в комнате резались в карты, – Джексон включил воду и достал из кармана брелок. Теперь можно было не опасаться, что ошибешься и нажмешь не ту кнопку. Он придавил пластмассовый кругляшок пальцем и несколько секунд подержал. Очень хотелось надеяться, что устройство работает.

Выключив воду, Джексон ушел в отведенную им с Лютым комнату. Лютый лежал на топчане и вроде бы спал. Джексон пристроился с другого края, накрылся пледом.

А Кальян продолжал разговаривать по телефону.

– Да… Да… Все по плану. Только не проспите, бойцы невидимого фронта!

В кабинете Большого дома на Литейном, 4, Саблин докладывал генералу Крюкову:

– Он говорит, все по плану.

Крюков выдержал паузу и сурово кивнул:

– Берите «Град» и выдвигайтесь. Теперь все в ваших руках.

– Понял.

– Надеюсь на вас, Антон Сергеевич. Удачи!

Когда Саблин вышел, генерал посмотрел на портрет Дзержинского на стене:

– И не говори ничего под руку!

Железный Феликс, конечно, не отвечал. Но взгляд у него был недовольный.

У себя дома, закончив письмо, Полковник посмотрел на фотографию сына, стоявшую в рамке на столе.

Как же так?

А вот так. Этим и должно было кончиться. Закономерный итог всей его жизни.

Полковник это понимал. И об этом написал в прощальном письме. Он старался быть лаконичным и ограничиваться только фактами. Про Координатора, про приказы, про ликвидации.

Хотелось надеяться, что его исповедь не пропадет даром. Расследованием займется комиссия; и пусть в ней и не окажется честных и непредвзятых людей (их в комиссии не назначают), но попадутся такие, которые заинтересованы свалить Координатора и тех, кто командует им. Если они возьмутся как следует, то сумеют все раскрутить.