Ну и что теперь?

Пусть закончат свою панихиду, подумал он. Каким бы чудовищем ни был их сын, его неожиданно, неестественно, жестоко убили, и Уайли с Энид потеряли его навсегда. Эти минуты должны принадлежать им.

Когда он снова вышел на открытое место, из лабиринта появилась целая группа запыхавшихся детишек лет десяти-одиннадцати. Они радостно шлепали друг друга ладонью о ладонь. Саймон достал мобильник. Там уже накопилось порядочно сообщений. Он начал с самых важных. Ингрид в этом списке стояла на первом месте. На втором – Ивонна, а за ней Пейдж (у нее аппарат больше не работал, но она все равно оставалась одной из первых в этом перечне), потом Сэм и Аня. Детей он расположил соответственно возрасту. Так будет справедливо.

Он набрал номер Ивонны.

– Никаких изменений, – сообщила она.

– Мне надо быть там, рядом с ней.

– Ничего тебе не надо.

Он оглянулся на детей, которые закончили странствие по лабиринту. Они тоже достали свои телефоны, кто-то стал фотографировать или фотографироваться, делать селфи, групповые снимки, кто-то просто уткнулся в экран – то есть занялись тем, что все мы делаем с мобильниками.

– Представь себе, что все было наоборот, – сказала Ивонна. – Что стреляли в тебя. И ты лежишь здесь в коме. Ты бы хотел, чтоб Ингрид сидела тут и держала тебя за ручку? Или, может…

– Да, хорошо, я тебя понял.

– Ну что, нашел родственников Аарона?

Он пересказал ей все, что недавно произошло с ним.

– И что ты теперь собираешься делать?

– Поболтаюсь немного здесь. Подожду, когда закончится отпевание. Попробую еще раз с ними поговорить.

– Отец его, похоже, не очень склонен к разговорам, – сказала Ивонна. – А вот мать может оказаться более отзывчивой.

– Ты сексистка.

– Ага.

– Как на работе?

– Мы тебя прикрываем.

Закончив разговор, Саймон двинулся к своей машине. Там снова достал телефон и стал слушать голосовые сообщения. Новость о том, что в Ингрид стреляли, до газетчиков почему-то еще не добралась, большинство сообщений было от клиентов, и, слава богу, в них не было слов утешения и сочувствия. Кое-кому из клиентов он отзвонился и, не сообщая о своей ситуации, поговорил о делах. Привычный режим работы успокаивал.

К Ингрид его явно не подпускают. Он это понимал. Но он понимал также, что сейчас так надо.

Через полчаса, обсуждая с доктором Дэниелом Броклхёрстом, нейрохирургом из Маунт-Синай, финансовые преимущества переезда после ухода на пенсию во Флориду, а не в Аризону, Саймон увидел, что проводившие Аарона в последний путь возвращаются по склону пологого холма. Впереди шагали Уайли Корвал и священник. Уайли шел, скорбно, если не мелодраматично, согнув спину, демонстрируя свое горе, а священник обнимал его за плечи и что-то шептал – наверное, подумал Саймон, слова утешения. Остальные провожающие тащились позади, кто, щурясь, глядел на солнце, кто раскланивался с проходящими мимо туристами.

В самом конце этой группы – далеко позади, кстати, – шла Энид Корвал, мать Аарона. В голове у Саймона мелькнул образ: все эти люди – стадо газелей, а он сам – лев, который готов броситься на ту, что далеко отстала от стада. Глупо, конечно, но что поделаешь.