Тейлор вспоминает: «Мы собрались попрактиковаться в исполнении песни “Она – хороший парень”, которую должны были спеть королеве на ланче. Раздался выстрел пушки, означавший, что королева достигла городской стены, где у заставы Темпл-Бар (там как раз сидят грифоны) ее будет встречать лорд-мэр. “По-видимому, она там ничего не делает, просто ждет”, – заметил комментатор ВВС по поводу этой формальности и того, как она выглядит в современном мире. И все собравшиеся в ратуше рассмеялись. Этот смех сказал мне о многом. Разве не поразительно, что королеве приходится ждать? В ратуше вспыхнуло настоящее веселье. Собравшиеся там люди говорили: “Это наш маленький секрет… Разве ты не понял?” В душе Сити есть нечто прекрасное – старинная история власти граждан; и память подсказывает, что древним государственным устройством мы обязаны тоже Сити».

Я спросил Тейлора, как он примирил эту прекрасную древнюю сторону Сити с представлением о демоническом духе. Он ответил немедленно: «Демонический дух – это падший ангел. В этом-то и проблема. Этот дух не служит цели, которой должен служить. Его склонили к выполнению других задач. В своих церемониях Сити по-прежнему выражает власть граждан, но сам Сити полностью захвачен финансистами и подчинен им. Я считаю так: Сити сам по себе – не средоточие зла, но это сущность, которая стала превратно понимать свое предназначение».

По моему мнению, эта двойственность имеет отношение к тому, что мы привыкли называть словом «свобода». Как предупреждал Джон Мейнард Кейнс, свобода для финансового капитала может означать порабощение граждан и их демократически избранных представителей. Обман, который практиковал Джордж У. Буш и многие другие, заключается в том, чтобы утверждать, что две противостоящие друг другу свободы на деле являются одной и той же свободой. Сити яростно боролся с посягательствами на свои вольности, но в архивах не найдешь свидетельств столь же сильной озабоченности работорговлей или хищнической деятельностью Ост-Индской компании. Свобода означает свободу торговли на условиях, устраивающих Сити.

Со временем защита свободы превратилась в защиту финансовых интересов, интересов богатых. И если это необходимо, их защищают в ущерб остальным интересам страны.

«Самым мучительным для меня стало то, что Церковь более не вмешивается в эти дела, – продолжает Тейлор, расширяя рамки обсуждения до современной глобальной экономики. – Они не понимают огромной опасности, с которой мы сталкиваемся. Ущерб был причинен на заре современности, когда Церковь определила свое место в системе капитализма и колониализма. Церковь утратила мужество и способность критиковать».

Скорее всего, откровенные взгляды Тейлора не приносят ему никакой пользы: «В другое время он сделал бы блистательную церковную карьеру, – считает Гласман. – Уильям открыл Сити и понял, что Сити превратил Церковь в Лондоне в пустое место. Эти открытия причинили только вред его карьере». Какое-то время Тейлор был безработным, работал над завершением докторской диссертации и лишь в 2009 году был назначен викарием в маленький захолустный приход в Хакни на северо-востоке Лондона. Там он сегодня и служит.