— Вы не можете держать меня здесь вечно! — огрызнулся Левашов. — В любом случае состоится суд, и мои деды о нём узнают. И тогда он вас засудят!

— И снова ты ошибаешься, — совершенно спокойно сказал Глебов. — Так как ты обвиняешься в терроризме и являешься задержанным с особым статусом, мы можем держать тебя здесь, сколько заходим. И ещё в целях обеспечения секретности мы имеем право не сообщать твоим родным, что ты арестован. Более того, тебя будут судить закрытым судом, предоставив государственного адвоката. А отбывать срок ты будешь в секретной тюрьме, или, если тебя признают невменяемым, тебя будут лечить в закрытой психиатрической лечебнице.

— Это вы меня так пугаете?

— Нет. Это мы объясняем тебе, насколько сильно ты влип. Когда мы будем пугать, ты это ни с чем не перепутаешь.

— Я тебе больше скажу, — добавил Милютин. — Пугать — это ерунда. Мы тебя пытать можем.

— Ну пытки точно запрещены, — возмутился Левашов. — Не надо меня совсем за идиота принимать!

— Запрещены. Да, — согласился глава столичного КФБ. — Но что нам помешает это сделать? Ты ведь никому об этом не расскажешь. Понимаешь? Единственное, что может тебе помочь хоть как-то выкарабкаться из той ямы, в которую ты попал — это раскаяние и сотрудничество со следствием.

— Я не буду с вами сотрудничать. Я требую адвоката и звонка деду!

— Мда уж… — разочарованно протянул Глебов. — Меня предупреждали, что ты не очень умный, но я не думал, что до такой степени.

— Вы можете думать что хотите, но чем сильнее вы нарушите мои права, тем больше вам придётся отвечать, когда я отсюда выйду!

— А с чего ты решил, что ты отсюда выйдешь? — спросил Милютин и нажал на кнопку вызова охраны, расположенную на торце стола.

В комнату тут же вошли два конвоира.

— Побудьте с ним! — приказал вошедшим глава столичного КФБ, кивнув на Левашова, после чего они с представителем кесаря покинули помещение.

— Что будем делать, Иван Иванович? — спросил Глебов Милютина, когда они отошли подальше от комнаты для допросов. — Похоже, этот гадёныш ничего не боится. Интересно, это его кто-то так обработал или он настолько тупой?

— Думаю, всё вместе, — ответил Милютин. — Но с другой стороны, а чего ему бояться? Его пока ещё и не пугали по-настоящему. Он убил несколько человек, считает себя очень крутым, возможно, даже героем. Думает, что многое может. Дайте мне два-три дня, и этот дурачок заговорит по-другому.

— Три дня? — удивился Глебов. — Почему так много? Мне нужна информация раньше.

— Родион Степанович, Вам нужна информация любой ценой или в приоритете всё же вывести Левашова на полноценное сотрудничество? Сломать его и выбить информацию я могу лично всего за пару часов. Но после этого его останется лишь утилизировать.

— Хорошо, я доложу Александру Петровичу, что информация будет через три дня. Держите меня в курсе.

— Непременно!

Мужчины пожали друг другу руки, Глебов отправился на выход, а Милютин вернулся в комнату для допросов.

К девяти часам мне принесли каталог одежды и завтрак — обильный, сытный и очень вкусный. Так как времени было достаточно, завтракал я не торопясь и растянул этот процесс до десяти часов. Затем быстро выбрал одежду и обувь и вернул охране каталог с заполненным бланком заказа. Потом ещё немного посмотрел телевизор и направился спать, чтобы полностью восстановить силы.