Я слетел с шестого этажа вниз за какую-нибудь секунду. Он не мог угнаться за мной.

— Прости, Кеша. Ты же мужчина. Ты же должен меня понять. Я просто не знал, что ты так расстроишься, я не думал. Я не ожидал…

Он уже говорил не вразвалочку, переминаясь со слова на слово, а сбивчиво, торопливо, и слова у него наскакивали одно на другое:

— А если хочешь, мы с тобой поплывем туда, на остров. Пока еще там никто не загорает… Поплывем! Самыми первыми! Хочешь? Возьмем байдарку и поплывем. Хочешь, а?

— Я никуда не поплыву с тобой, Кубарьков. Никуда! Потому что ты лгун и обманщик!..

Кубарьков — это была его настоящая фамилия.

— Хочешь, поплывем?.. А хочешь, пойдем за грибами? Или рыбу удить. А если хочешь, возьми себе этот компас. Навсегда… Он тебе пригодится. Если хочешь…

— Без него дорогу найду!

Я обернулся и сунул компас ему в руку.

И тут заметил, что у него дрожат губы… Я даже приостановился.

— Ты только Майе не говори… Не говори, что я так пошутил. Что я сочинил все это про необитаемый остров… Не говори ей. Очень прошу тебя. Не говори…

И я ничего не сказал Майе. Ни одного слова.

Но в путешествие я с ним не пошел. И никогда не пойду. Никогда!..

«БАБОЧКА»

Рассказ

Валерию казалось, что в учреждении, где работает мать, существует какое-то вечное, раз и навсегда утвержденное штатное расписание.

Сколько он себя помнил, коллектив этого «микроучреждения» всегда состоял из четырех человек.

Всегда там работали Варвара Михайловна и Елена Гавриловна. Сейчас это были уже пожилые женщины, нелегкие на подъем, с одышкой и стенокардией, но мама-то знала их совсем другими и по старой привычке одну до сих пор называла Варенькой, а другую Лелей. Валерий же, как в детстве, продолжал называть их тетей Варей и тетей Лелей. И только начальника учреждения Никодима Сергеича все называли по имени- отчеству.

Минувшая война принесла всем четверым такое горе и такие потери, которые не могли забыться со временем. Жена Никодима Сергеича в сорок втором году умерла от голода в Ленинграде; вскоре он, тяжело контуженный, вернулся домой, но не смог жить в опустевшей квартире, уехал навсегда в другой город, да так больше и не женился.

Варенька и Леля потеряли на войне своих сыновей, а мать Валерия потеряла мужа. Вот и получилось, что на всех четверых уже много лет приходился один-единственный сын Валерий. «Наш общий сын» — так и звали его в маленьком учреждении.

С детства Валерий писал стихи. Мама аккуратно перепечатывала их на пишущей машинке, а Никодим Сергеич с выражением читал вслух… Сам он, еще будучи студентом, тоже «грешил стишками» и даже однажды послал их по почте Александру Блоку. Стихи Блоку не понравились, но Никодим Сергеич по сию пору так бережно хранил трехстрочный ответ великого поэта, словно он заключал в себе самую высокую и восторженную похвалу.

Никодим Сергеич утверждал, что стихи Валерия порадовали бы Блока «своей юношеской непосредственностью и чистотой».

Проверить это было довольно трудно, но весь коллектив на слово верил своему начальнику: все-таки у него были более тесные отношения с великим поэтом, чем у всех остальных.