Эти слова вырвались у нее помимо воли. Сами собой. Произнесенные ее голосом. Она слушала себя, потрясенная, с вызовом глядя ему в глаза.
– О Боже! – Эти слова были произнесены шепотом, и Джулия вдруг почувствовала, что она не просто испугана, она – в ужасе. Она потеряла голову от страха.
Джулия не была новичком в том, что касалось поцелуев. Ее целовали несколько раз несколько молодых людей, так что она знала все, что нужно было знать об этом. Она даже знала достаточно, чтобы понять, что тот или другой понравившийся ей джентльмен с богатым опытом мог сделать этот акт значительно более интересным, чем она испытала на собственном опыте. То, что последовало дальше, нельзя было назвать поцелуем. Это было что-то, чего она никогда не испытывала раньше, что-то, о чем она не знала и не подозревала, что такое бывает. Его рот был открыт, когда прикоснулся к ее губам, и его язык и губы требовали от нее того же. Одна его словно железная рука легла ей на затылок, чтобы не дать ей откинуть голову. Но она и не думала об этом или о том, чтобы сопротивляться требованию его рта. Она открылась и была тут же атакована. И в свою очередь проникла в него. Она прижалась ртом к его рту, его язык служил ей препятствием, затем она последовала за ним и оказалась в нем, се руки обвили его шею, и она запустила одну руку в волосы Дэниела, чтобы держать его голову.
После этого все смешалось. Если бы Джулия могла думать, она пришла бы к заключению, что все происшедшее за последующие несколько минут скорее напоминало борцовскую схватку, чем объятия. Они боролись друг с другом, пробуя, облизывая, покусывая, обсасывая, громко дыша, исследуя друг друга грубо и жадно.
Позже Джулия так и не могла вспомнить, как они оба оказались на земле, но, когда она начала приходить в себя и открыла глаза, прямо над собой она увидела низкое серое небо. Она лежала на спине около реки, ее куртка была широко распахнута, пуговички на блузе расстегнуты, а груди болели там, где он ласкал и гладил их под сорочкой.
Дэниел прижал ее всем весом, одна его согнутая рука была у нее под головой, она ощущала его рот и теплое дыхание у своего горла, одна его нога обхватила ее ногу, отделив от второй. Свободной рукой он гладил поверх бриджей внутреннюю сторону ее бедра, поднимаясь выше и выше, пока та не покрыла, словно чашей, ее самое интимное место, и его пальцы начали гладить ее плоть.
И это их соприкосновение изменило тон и настрой происходящего. Они оба, словно по взаимному согласию, не говоря ни слова, перестали сражаться. Джулия слегка раздвинула бедра, давая его руке более свободный доступ. И она снова закрыла глаза, когда его голова приподнялась и его рот впился в нее снова – открытый, влажный, теплый. Принося удовольствие. Внося интимность своим языком, посылая боль и страстное желание через ее рот в горло, грудь и ниже, усиливая томление движением руки.
Он поднял голову, чтобы поцеловать ее подбородок и горло. Они одновременно открыли глаза – в них было страстное желание – и взглянули друг на друга. Позже Джулия подумала, что это был момент, точнее, какое-то мгновение, когда все, что каждый прочел в глазах другого, было зеркальным отражением себя, их взаимной потребности и желания. Это продолжалось лишь долю секунды. И вот он уже сидит рядом с ней, небрежно обхватив руками колени, глядя куда-то за реку, а она лежит на земле, застегивая пуговки непослушными, дрожащими пальцами.