– Типун тебе на язык!

– Уже…

– Я вернулась.

– Откуда!

– Папс, не тормози! Я к Малой в Воронеж ездила. И домой, к своим, заскочила.

– Да, точно. Прости! Как она?

– Хорошо. На каникулы обещает приехать. Такая взрослая… Ночевала в общежитии. Легли, чувствую – принюхивается ко мне. Спрашиваю: "Что – пропотела, да?" – а она мне отвечает: "Какая ты дурочка – от тебя мамкой пахнет!". А я чувствую – отошла от меня. Уже выросла, моя красавица…

– Хм…

– Просила тебе не говорить… У нее мальчик появился.

– Кто?

– Студент физмата. Зовут Илья. На два курса старше. Не нахвалится.

– Ботан?

– Что?

– Ничего… Они – уже?

– В смысле?

– В прямом! Что – спрашиваешь?!

– Не кричи на меня… Откуда я знаю!

– Извини! На себя злюсь. Скоро внуки пойдут, а я тут, как последний мудак – весь в говне и паутине.

– Возвращайся…

– Не могу, солнышко. Прости…

– Передают, будут Город штурмовать.

– Пусть штурмуют. Я не в Луганске.

– Хочешь – я приеду?

– Нет!

– На день. В Краснодон и обратно…

– Даже не думай.

– Что у тебя, вообще?

– Мамсик, давай позже – у меня совещание идет.

Не дожидаясь ответа – отбил связь. Надо бы тебе, Алёнушка, начать заранее свыкаться со статусом вдовы…

На восьмые сутки боев я почувствовал: еще немного и просто сойду с ума.

Время тупо зависло. Голова – расплавленным оловом налита. Перед глазами постоянно оранжево-зеленые масляные завитушки в глицерине довоенного светильника. Если бы не проклятая техника – то и дням бы счет потерял. Месиво вокруг идет несусветное. Шаримся по всем топкам Юго-восточной линии обороны. Воропаев, сучара одноглазая, кидает нас из одной сраки в другую. Причем, исключительно туда, где жарят – во все дыры! Еще и ржет, гандон! Говорит: "Фаши, как слышат по связи твои позывные, так сразу срутся". То, что сами мы, как из жопы достатые – никого не вставляет!

Нам – везет. Не считая троих раненых, пока – тьфу-тьфу. Чапу только жалко; точно мой кандагарец без правой руки останется. Предпоследний, братишка… Рядом Борек Никольский сидит: он – последний. Вот и вся афганская гвардия. Старого и Прокопа, как ни упирались, а заранее отправил по домам.

Вот потому и уворачиваемся, что два десятка нас всего. Сейчас и того меньше. Какой с меня, в жопу комбат, по-хорошему… Была бы сотня бойцов, положил бы всех.

Сегодня, кажется, доигрались в везунчика – попали под раздачу. Если ничего не произойдет, СОРовцы нас точно здесь живьем под асфальт закатают. Объединенные Силы бесятся, но пока сделать ничего не могут. Мы, кротами зарылись на линии Гостиница Турист – Автобаза УВД – Острая Могила и, из последних сил вцепившись обломками зубов в плавящийся бетон подвалов и развалин бывшего ВАУША[149], стоим с упорством защитников Брестской Крепости у последних рубежей прикрытия трассы Краснодон – Российская граница.

Видимо, исходя из умозаключения: "Деркулова больше обосрать уже невозможно!" – Нельсон, скотина, вдобавок, повесил на меня заложников…

На дальних подступах, у коттеджей поселка Видное, его пластуны хапнули съемочную группу Тбилисского ТВ с аккредитацией Объединенных Сил. Водилу, из военных, грохнули на глазах у телевизионщиков – южной прыти, наверняка, поубавить. Что там Коля себе надумал, не знаю, только решил он до поры придержать троих присмиревших геноцвале у меня в группе. Ну, и, по закону подлости, со "здрасьте", напоролись несчастные телевизионщики на Жихаря…