Ирина не сводила глаз с Истока, и, видя это, Феодора, которая теперь больше следила за ней, чем за воинской утехой, радовалась от всей души.

"Чудесно, вволю же я наиграюсь с этим монашком", - думала она про себя.

Увидев, что победил Исток, Ирина громко хлопнула в ладоши, чем привлекла к себе внимание свиты. Феодора шутливо поздравила ее и прошептала:

- Монашек, Исток тебе растолкует Священное писание.

Императрица была в отменном настроении и наслаждалась смущением Ирины, а та не знала, что сказать, и ругала себя за неосторожное проявление радости.

Рабы расстелили на траве ковры и поставили на них серебряные блюда с холодными жареными куропатками, арбузами, финиками, тутовыми ягодами и сухими фруктами.

Феодора приказала воинам вернуться в казармы, где их угостят вином и фруктами. Асбада и Истока она пригласила к завтраку.

"Варвар, язычник, таксиарх будет завтракать с императрицей!" - пришли в ужас дамы, но, зная Феодору, принялись в один голос восхвалять ее безграничную милость.

Исток не знал, куда ему велено идти. Асбад не осмелился раскрыть тайну. Он сказал лишь, что на завтраке будут девушки, а он сам приглашает Истока в награду за то, что тот прекрасно себя показал. Так принужден был лгать Асбад, тогда как с языка его рвались брань и клятва уничтожить соперника на поприще славы.

Вначале Исток никого не узнал. Императрица в нимбе и порфире, которую он видел на ипподроме и во дворце, и эта простая госпожа, должно быть, знакомая Асбада, - что между ними общего? Он вытер пот, отложил щит и шлем и лег в зеленую траву.

- Ирина, угости героя. Разве тебе не жаль его?

С этими словами обратилась Феодора к Ирине, и та, покорно поднявшись, велела евнуху угостить юношу из серебряного кубка. А императрица вскользь бросила взгляд на Асбада, чуть кивнула ему головой, дескать, смотри.

Когда Исток повернулся и увидел те самые голубые глаза, с которыми не расставался тихими ночами, которые полонили его душу, он был так поражен, словно увидел виллу в родных лесах. Из рук его выпал ломоть арбуза, губы задрожали: Ирина, Ирина...

- Подкрепись, центурион, ты хорошо командовал своим отрядом! сказала ему Ирина на языке славинов. Ее голос тоже дрожал, и она не решалась глянуть ему в глаза.

А Исток, словно во сне, раскрыл объятия и устремился к ней.

- Девана смилостивилась надо мной, о боги...

Асбад заскрипел зубами.

Однако Исток быстро пришел в себя. Ирина ловко ускользнула от него, и центурион увидел Феодору, узнал ее взгляд, - так она смотрела на арену из ложи ипподрома и с трона во дворце.

Он пал ниц перед ней и произнес на правильном греческом языке:

- Милости, самодержица, рабу ничтожному!

Холодно повернувшись к Асбаду, Феодора небрежно бросила:

- Хороший учитель у этого славина и ясный разум.

18

Воины, демонстрировавшие перед Феодорой свое военное искусство, пили вино. Исток не отведал ни глотка, он бежал шума казармы; оседлав коня, он поехал домой.

Задумчиво сидел он на своем вороном. Мелькали дома, с площадей кланялись ему высокие обелиски, из толпы гуляющих раздавались возгласы: "Истокос! Истокос!" Люди приветствовали известного всему Константинополю победителя ипподрома. Но Исток не слышал приветствий, не видел дружелюбных взглядов. Дух Ирины жил в нем, ее глаза улыбались ему, как тогда, когда он, прощаясь, осмелился поцеловать ей руку.