— Варя, третьи сутки на ногах. Отложим наши дела до утра?
— Дельная мысль, — согласился Варяг. — Неспамши мы не то что сделать что-то, но и придумать, что делать не сможем.
Заночевать решили в луноходе. Николай лежал на сидении, закрыв глаза, и надеялся уснуть, чтобы это навязчивое ощущение, что надо куда-то идти покинуло его, уступив обыкновенному сну. Да пусть даже кошмары приснятся. Лишь бы отделаться от этой нахлынувшей паранойи.
Сон так и не пришел. Николай, убедившись, что его товарищи спят, украдкой выбрался из лунохода и затем через узкую дверь пробрался на улицу, стараясь не разбудить задремавшего в кабине пожарной машины дозорного. Он преследовал только одну цель, чтобы холод внешнего мира отрезвил его, отбив охоту куда-то идти. Однако он почему-то при этом тепло оделся и взял с собой автомат. Зачем?
В разрушенном городе царил мрак, разделенный на черноту неба и едва различимую белизну снега, нарушаемую рваными темными пятнами остатков строений и торчащих из снега руин. Ветра не было, хотя Васнецов сейчас очень хотел подставить лицо ледяным порывам, и желательно, чтоб острые снежинки хлестали по лицу. Но нет. Все замерло и покрылось тишиной. Николай сделал шаг. Затем еще один, совершенно не отдавая себе отчета в том, зачем он это делает. В лесах Подмосковья он шел за мерцающим светом фонаря, чтоб узнать, кто это был. В Москве он шел в метро надеясь спасти ту, что звала на помощь. Когда он бежал от товарищей и наткнулся на погребенный под снегом джип, то просто был пьян. В Вавилоне был зол и хотел поговорить с Лерой. Но зачем и куда он идет сейчас? Васнецов обогнул единственное, что осталось от стоявшего тут некогда здания. Островерхая пика угла дома. Прислонившись к ней спиной, он зачерпнул рукой снег и растер по лицу. Ничего не помогает. Надо идти. Но куда и зачем? Может это опять та самая интуиция, которая помогла ему заметить нападение вандалов на Вавилон? Но она ведь еще никогда доселе не была столь очевидна и властна над разумом. Была, не была.
Он решительным шагом двинулся в ту сторону, куда манил его этот странный зов. Он совершенно не думал о том, как будет возвращаться. Он был уверен, что найдет дорогу и продолжал идти, краем глаза замечая проплывающие по разные стороны от выбранной дороги остовы разрушенных зданий. Затем пересек широкую пустошь, которая, наверное, была проспектом. Снова обломки и торчащие стены зданий. На одной из таких стен даже сохранилась табличка с названием улицы. Ольховская.
Где-то вдалеке разнеслось эхо одиночного выстрела, разорвавшего тишину. Практически сразу послышался нереально далекий вой собаки. Затем к ней присоединился лай целой стаи. Снова выстрел. Кому-то еще не спиться в эту ночь. Звуки доносились издалека, и можно было пока не тревожиться. Васнецов шел дальше, скользя снегоступами и стараясь избегать обломков и торчащих из снега арматур. Миновав еще ряд снесенных ударной волной зданий, он заметил темный силуэт дома, который, не смотря ни на что, устоял, дав рухнуть лишь двум из пяти подъездов. Васнецов остановился, глядя на это строение, нагнетая мысли о людях, которые тут жили. О том, что с ними стало. Он вдруг вспомнил рассказ Варяга в самом начале их путешествия. Двор. Мальчишки, играющие в мяч. Мать, зовущая с балкона дочь, которая прыгала во дворе со скакалкой. Дворовые псы, что загнали под машину рыжего кота. И вдруг все кончилось… Сам не зная зачем, он шагнул в зияющую чернотой пасть окна первого этажа. Оказавшись внутри и споткнувшись обо что-то, он включил фонарь. Препятствием ему послужил лежащий на боку холодильник с раскрытой дверью. В углу сорванный и разбитый умывальник. Сгоревшая плита у стены. Видимо кухня. Ничего деревянного тут не осталось. Или сгорело, а следы копоти на стенах и потолке говорили о том, что тут бушевал пожар когда-то, либо, было унесено позже выжившими.