«Тело — мое узилище, и, покорствуя Закону, не стану я ломать стен темницы; не ускорю свою кончину, изнуряя тело свое или моря его голодом. Но если тюрьма моя сгорит от затяжной лихорадки или рухнет, подточенная неизбывной тоской, ужели человеку должно так любить землю, на которой узилище это стояло, чтобы всеми силами оставаться там, а не воротиться домой?»

Да уж, подумал Дэлглиш, не столько Донн не подходит к тушеной баранине, сколько баранина не подходит к домашней наливке. Само по себе и то, и другое было вполне съедобно, даже приятно. Баранина, приготовленная с картошкой, луком и морковкой, приправленная пряными травами, оказалась неожиданно вкусной, хотя и чуть жирноватой. Самбуковое вино вызывало ностальгические воспоминания о неизбежных визитах вместе с отцом к прихожанам, которые по болезни не могли сами дойти до церкви. А вот сочетание баранины и вина действовало убийственно. И Дэлглиш потянулся к графину с водой.

Напротив него сидела Миллисента Хэммит. Ее каменное квадратное лицо казалось мягче и женственнее при свете свечей, и едкий запах лака исходил от жестких, неровных волн седеющих волос. За столом присутствовали все, кроме четы Хьюсонов, должно быть, ужинавших у себя в коттедже, и Генри Каруардина. На дальнем конце стола, чуть особняком от остальных, склонялся над едой Алберт Филби, этакий монашествующий Калибан в коричневой сутане. Ел он шумно, хлеб отрывал прямо руками и энергично вытирал им тарелку. Всем пациентам помогали ужинать. Презирая себя за привередливость, Дэлглиш старался абстрагироваться от сдавленных звуков глотания, рассыпчатой дроби ложек по тарелкам, внезапной, деликатно подавляемой отрыжки.

«Если сумеете вы в мире покинуть сию трапезу, то и земную юдоль нашу сумеете покинуть в мире. И мир трапезы этой сменится покоем вечным…»

Уилфред стоял за возвышением во главе стола, по бокам от него в металлических подсвечниках высились две свечи. Кот Джеффри, раздувшийся от съеденного, церемонно свернулся у его ног. Уилфред обладал звучным и выразительным голосом — и отлично умел им пользоваться. Несостоявшийся актер? Или актер, нашедший свою сцену и счастливо играющий на ней, не замечающий, что публики в зале становится все меньше и меньше, что мечты его скованы параличом? Неврастеник, движимый навязчивой идеей? Или человек, который находится в мире с самим собой?

Внезапно четыре свечи, стоявшие на столе, вспыхнули ярче и зашипели. До слуха Дэлглиша донеслись слабое поскрипывание колес, еле слышный стук дерева о металл. Дверь медленно открылась. Голос Уилфреда дрогнул и оборвался. Звякнула, ударившись о тарелку, ложка. Из тени выехала инвалидная коляска, ее хозяин кутался в толстый клетчатый плащ. Мисс Уиллисон глухо застонала и неверной рукой прочертила по платью на груди крест. Урсула Холлис сдавленно ахнула. Все молчали. Затем Дженни Пеграм завизжала — тоненько и протяжно, точно оловянный свисток. Звук этот казался настолько неестественным, что Дот Моксон завертела головой, пытаясь понять, откуда он доносится. Визг оборвался истеричным смешком. Девушка зажала рот рукой, а потом произнесла: