Выйдя из болота, они без сил повалились на траву и заснули.
9. Дальше
Роуэн проснулся, весь дрожа. Небо над вершиной Горы, покрытой облаками, было оранжево-красным, воздух становился все холоднее. Силач Джон, Марли и Аллун еще спали, растянувшись рядом с ним на траве. Во сне все они, даже Силач Джон, выглядели моложе и как-то беззащитнее. Одежда на них, как и на Роуэне, так и не просохла и сильно пахла болотом. Лица и руки их были покрыты царапинами и грязью, а волосы слиплись от болотной грязи. Теперь эта маленькая группа совсем не напоминала тех храбрецов, что рано утром вышли из Рина. А еще Роуэн чувствовал, что его место среди них теперь особое.
Мальчик смотрел на троих спящих людей и с удивлением начинал понимать, как сильно, оказывается, он к ним успел привязаться. Хотя он и знал их с самого раннего детства, но всегда перед ними как-то робел. Теперь же он им доверял, ведь они не только смотрели за ним, но и почти признали его своим. Он с удивлением размышлял об этом.
Марли открыла глаза, сонно посмотрела вокруг, заметила на себе взгляд Роуэна и улыбнулась ему. Потом она села и начала пальцами разбирать свои грязные волосы.
— Пора всех будить, — сказала она. — И надо развести огонь. Похоже, мы здесь останемся на ночь.
Постепенно все проснулись и расселись вокруг пылающего костра, лакомясь поджаренным хлебом, растопленным сыром, подсушенными на солнце фруктами, медом, овсяными лепешками и густо-коричневым кофе, лучшим, какой только был у Соллы. Становилось темно и холодно. Луна зашла за облако и оттуда сияла своим белым светом на усыпанном звездами небе.
Во время ужина, сидя в ярком свете костра, Аллун, Марли и Силач Джон говорили о деревне, вспоминали истории былых времен, рассказывали всякие смешные случаи. Было похоже, будто они сидят у камина в доме Джиллер.
Роуэн внимательно слушал их и не переставал удивляться радостному настроению, царившему у костра. И вдруг понял: Бронден, Вэл и Эллиса не было больше с ними, и поэтому они все, а в первую очередь Аллун, чувствовали себя спокойнее. Он, как всегда, много болтал и шутил, но горькая складка у его губ куда-то исчезла. Иногда он умолкал и, казалось, был очень доволен, что можно просто сидеть и смотреть на огонь.
Роуэн однажды слышал, как его мать говорила о времени, когда все они были детьми. Еще тогда Джиллер и решила, что шутки и розыгрыши Аллуна — это оружие посильнее, чем железные мускулы Вэл и Эллиса или скверный характер Бронден. И хотя Аллун давно уже стал взрослым, Роуэн замечал, что это его оружие всегда наготове. Так было надо, потому что для некоторых жителей Рина — например, для тех троих, что сегодня ушли от них, — Аллун никогда не был своим. Они никогда бы его не признали своим, как бы он того ни хотел, потому что его отец был бродником.
Глядя на худощавое и смуглое лицо Аллуна, освещенное пламенем костра, Роуэн подумал, что в нем живут два разных человека. Поэтому он всегда словно был настороже. Но здесь, сейчас, с верными друзьями, он был самим собой.
Роуэн слушал разговоры старших, и ему с ними было очень уютно. О Бронден, Вэл и Эллисе никто не вспоминал. Не смотрели они и на карту, которая сушилась у костра. Молчали о болоте, о пауках, о том пути, который их ждал впереди.