— Нас, собственно говоря, не интересует животное, — сказал он. — Нас в первую очередь интересует капитан судна, на котором его привезли.

— Балли, — сказала Маделен.

Мужчина кивнул.

— Если существует ад для животных, то Балли, когда придёт время, станет там начальником всех дьяволов.

— Заместителем, — поправила Маделен. — Начальник дьяволов — это мой отец.

Человек сделал движение. Маделен решила, что он хочет пожать ей руку. Но он протягивал ей свою визитную карточку.

— Смайлс, — представился он. — Мы выловили господина Балли из Темзы и посадили в следственный изолятор. Но у нас нет никаких доказательств. Скоро нам придётся его отпустить. Мы думали, не получить ли нам всё-таки решение суда, ворваться в дом и потребовать объяснений.

— Дайте мне сутки, — попросила Маделен.

— А что мы получим взамен?

— Доказательства против Балли.

Смайлс потянул терьера за поводок, намереваясь продолжить прогулку.

— Откуда это судно? — спросила Маделен.

— Из Дании. Как и вы.

— Как вы много знаете. Если принять во внимание то, что вас не пустили в дом.

— Я гуляю с собакой в этом районе.

Мадлен посмотрела на Самсона.

— Мне тоже всегда казалось, что так можно много узнать, — тихо сказала она.

Смайлс был уже почти вне пределов слышимости, когда обернулся в последний раз.

— Сутки, — тихо окликнул он её. — И ни минуты больше.

Кенсингтонская Ветеринарная клиника Холланд-Парк располагала к безоговорочной капитуляции. И дело было не только в том, что это самая дорогая и самая современная частная больница для животных. Кроме этого, она была известна как «Клиника улыбки», потому что все её сотрудники улыбались. Любезный швейцар улыбался, предупредительная медсестра в приёмной улыбалась, готовый прийти на помощь санитар улыбался, и заведующая клиникой, которая положила Самсона на низкую кушетку, улыбалась тепло и доброжелательно.

— Я бы хотела поговорить с Александром Боуэном, — сказала Маделен.

В улыбке женщины появилось сожаление.

— Необходимо заранее записаться, — объяснила она.

Маделен выудила на столе кусочек белого картона и шариковую ручку, написала на карточке несколько слов, завернула её в пятидесятифунтовую купюру из пачки Адама и протянула её санитару.

— Операция была непростой, — объяснила она. — Алекс настоятельно просил меня послать за ним. Чтобы он сам мог взглянуть на Самсона.

Через три минуты вошёл сам Александр Боуэн, в белом халате и с улыбкой.

Улыбка была слабенькая. Жизнь ветеринара, несмотря на его всемогущество, небезопасна, а ситуация, в которой он сейчас оказался, была ещё менее безопасна, чем большинство других.

На белой картонной карточке Маделен написала «1000 фунтов по договорённости. Леди Мортенсен». Александр Боуэн знал Дебреттовский справочник пэров и баронетов наизусть, и он помнил каждое животное, которое ему когда-либо приходилось лечить, и, бесспорно, большинство тех счетов, которые были выписаны в связи с этим, и он был уверен, что никогда не слышал о леди Мортенсен и никогда не встречал эту женщину в тёмных очках и пыльнике, которая стояла сейчас перед ним. Но он также не сомневался, что собака — тот самый доберман, которого он не решился усыпить из страха перед тем шофёром — как там его звали — который перевозил животных для Балли.