Так вот, дед рассказывал, что иногда индейцы-кашайя находили в земле и в реках такие вот желтые камушки. Они считали, что это слезы солнца. Знали они и о том, что белые, увидев эти камушки, легко теряют голову и готовы убить за них даже своих самых близких друзей. Поэтому индейцы все найденное ими золото сразу же снова закапывали глубоко в землю или бросали в речные омуты, чтобы никто на земле не был убит из-за желтых камней, делающих людей безумными.

– Мудрыми людьми были твои предки, Степан, – вздохнул Сергеев. – Мы вот тоже готовы все найденное на нашей земле золото спрятать подальше от чужих глаз, чтобы из-за него не лилась кровь. Только, видишь ли, Степан, золото – это такой металл, из которого можно сделать красивые вещи, которые так любят женщины, а также использовать его в наших устройствах, с помощью которых мы переговариваемся друг с другом на огромных расстояниях. Поэтому мы не собираемся закапывать золото, найденное в наших реках и земле. Правда, и рассказывать чужим людям о том, что оно у нас есть, мы тоже не собираемся.

Ведь, узнав об этом, на нашу землю двинутся тысячи людей, у которых в голове будет только одна мысль – найти золото и стать богатым. Они будут в поисках золота разорять наши поля, выгонять из домов наших людей. Ты даже представить не можешь, что могут сотворить эти люди.

Конечно, мы можем защищаться. Но нам тогда придется перебить их всех до одного. Ведь даже смертельно раненные золотоискатели в последние мгновения своей жизни будут думать не о своих близких, не о Боге, а о том, где спрятано это проклятое золото и как его добыть.

– Я понял тебя, хефе, – кивнул Степан, внимательно слушавший Сергеева. – Я сделаю все, чтобы люди не превратились в обезумевшее стадо. Я буду молить об этом Христа и Мадунду, которому поклонялся мой дед.

– Хорошо, Степан, я верю тебе. Только не называй меня больше хефе. Если ты хочешь выказать мне свое уважение, то называй меня Виктором Ивановичем. Договорились?

Креол кивнул в знак согласия.

– И еще вот что я хотел у тебя спросить… Ты рассказывал о своем деде. Он еще жив?

– Жив, – ответил Степан. – Правда, он такой старый, что уже плохо видит, и ноги у него ходят еле-еле. За ним ухаживает моя мать. Она живет в соседнем поселке. А отца убили проклятые бандиты. Когда он ехал из Монтерея, на него напала банда трусливых подонков. Они обобрали и раздели отца, а потом застрелили.

И креол непроизвольно сжал рукоятку подаренного ему ножа.

– Степан, а нельзя ли мне встретиться с твоим дедом? Мне бы хотелось поговорить с ним. Он хорошо говорит по-русски?

– Нет, хефе… Простите, Виктор Иванович. По-русски он говорит плохо. Но вам поможет моя мать – она хорошо знает язык моего отца. Если вы хотите, я передам деду вашу просьбу. Думаю, что и ему тоже будет интересно поговорить с теми, кто может приводить в движение коляску, не запряженную лошадьми, стрелять быстро-быстро и далеко и даже, подобно богу Мадунде, летать по небу на железных птицах.

– Ну, вот и отлично. Договорись с дедом и матерью и скажи мне – когда нам можно будет увидеться.