Точно так же ему, наверное, было наплевать на научный опыт и знания Вельского, на его докторскую степень и профессорский титул. Сыграло другое: общее свердловское прошлое, где президент работал первым секретарем обкома партии (был очень рьяным партийцем, надо заметить, который лично, по своей инициативе, после того как французы сняли документальный фильм о расстреле царской семьи и лента имела ошеломляющий успех за рубежом, дал команду снести бульдозерами дом путейского инженера Ипатьева, где все происходило), а Вельский работал деканом факультета в местном юридическом институте. В том самом институте, которому президент, будучи еще партийным деятелем, бонзой, вручал в 1981 году орден Трудового Красного Знамени. Президент хорошо помнил это событие и каждый раз при воспоминании о нем вытирал влажно блестевшие губы.

Стол тогда накрыли грандиозный — расстарались!

Но президент президентом, а ведь еще существует такое щекотливое понятие, как закон. Перед законом все равны — и президенты, и министры, и дворники с уборщицами. Хотелось надеяться, что президент это понимает.

Если не понимает, то будет беда — произойдет конфликт. Угодничать и переступать через закон Вельский не собирался — это новый генеральный прокурор знал точно.

И тогда начнется такое… Нет, лучше не думать о том, что может начаться, лучше надеяться, что президент будет уважать закон, разговаривать с ним на «Вы» и требовать того же от своих подчиненных — пусть и они уважают закон так же, как уважает он. И тогда все будет о’кей.

Георгий Ильич Вельский много раз бывал в этом кабинете — кабинете, в который люди порою входили с замершим дыханием и нехорошей дрожью, внезапно появляющейся в теле. Это был кабинет генерального прокурора страны. Честно говоря, Вельский раньше не стремился бывать здесь чаще положенного — только по делу, но когда он вошел в него уже на правах хозяина, то понял: раньше у него здесь возникали совсем иные ощущения…

Раньше он не чувствовал той громадной ответственности, что лежала на нем сейчас. Тогда даже воздух был другим, и краски были другие — имеется в виду не будуарная окраска стен, к которой воспылал любовью «ИО ИО», сделавший в кабинете генерального прокурора ремонт, а совсем иные краски, более близкие к цветам жизни, чем к малярному колеру.

Перед тем как Вельский появился в этом кабинете, состоялся, как говорится, общий сбор Генеральной прокуратуры: Вельский должен был предстать перед своими коллегами в новом качестве — качестве генерального прокурора.

Вельский был краток. Сказал, что в последнее время в адрес прокуратуры было сказано много слов — самых разных, в основном подвигающих на борьбу с преступностью. А преступность все растет и растет, словами остановить ее невозможно. Надо действовать.

— То, что все мы займемся делом и дадим преступности бой, я обещаю, — сказал Вельский и сошел с трибуны.

Раздались аплодисменты.

И вот он в своем кабинете. Противную розовину со стен хотелось чем-нибудь соскоблить, но это было невозможно. Оставалось одно — повесить старые гравюры, литографии, еще что-нибудь… стены служебного кабинете хорошо украшают географические карты. Если карты России нет, то пусть висит карта старого государства — Советского Союза.