Хампаш Хасанович вошел в кабинет энергичным пружинистым шагом, круглое плотное лицо его ничего не выражало, в плечах чувствовалась сила. Он подбадривающе глянул на Бейлиса.

— Слышали про Хозяина? — спросил у него Бейлис. Хампаш Хасанович кивнул.

— Ужасная новость.

— Что скажете на это?

— Пока не анализировал…

— А вы проанализируйте, Хампаш Хасанович, и через полчаса зайдите ко мне. Интересно знать, что вы по этому поводу думаете? — Бейлис вытянул перед собой руки. Пальцы у него потряхивало крупной противной дрожью. — Видите?

Хампаш Хасанович с интересом взглянул на руки Бейлиса, отвел глаза в сторону.

— Достается вам, — пробормотал он сочувственно.

— Я жду вас через полчаса.

Через полчаса, минута в минуту, новый советник отличался особой аккуратностью, Хампаш Хасанович вновь появился в кабинете Бейлиса.

— Ну что? — спросил Бейлис.

Во взгляде Хампаша Хасановича возникла заинтересованность.

— Это сделало государство, — проговорил он, отер пальцами плотное, словно отлитое из металла лицо.

Бейлис обеспокоенно заерзал в кресле, вжался в него, стараясь, чтобы спинка прикрыла его затылок, — опять начало казаться, что в голову сзади, кто-то целится из пистолета. В горле сам по себе возник стон, и через несколько мгновений исчез. Бейлис поймал себя на том, что плохо владеет собой.

Он резко и сильно надавил ладонями на стол, рассчитывая, что возникший в нем страх, пройдет, но страх не прошел, наоборот, Бейлису сделалось хуже.

— Он мог бороться с кем угодно, с любой мафиозной группировкой, но только не с государством.

— Государство, — неверяще, заикаясь, проговорил Бейлис. — А кто именно? Кто конкретно?

Хампаш Хасанович приподнял одно плечо — движение, красноречиво подчеркивающее раздражение и удивление одновременно.

— Этого не знает никто, Сергей Иосифович, — сказал он.

— Не знает в нашем окружении. А если посмотреть за горизонт? Мы можем это сделать?

— Можем.

— Тогда вперед!

«Разведпоиск» Хампаша Хасановича ничего не принес: он не то чтобы не сумел узнать, кто совершил «выписку» Хозяина из «жизненного реестра» — не сумел даже разведать, кто наливал чернила в чернильницу, в которую окунули перо, подписывая смертный приговор Хозяину.

Это еще больше убедило его в том, что за ликвидацией Хозяина стояло государство, — кому-то было очень невыгодно, чтобы сведения, которые ведомы Хозяину, просочились в прокуратуру, к тем людям, что будут его трясти.

А из прокуратуры — в газеты, те с удовольствием опубликуют любую информацию, связанную с кремлевскими горцами.

Хампаш Хасанович вышел из офиса на Садовом кольце, где работал его бывший сослуживец по «домику на Горке» генерал-майор Иванов, ныне развернувшийся на ниве экономической разведки. Несколько минут постоял на тротуаре, вглядываясь в проезжающие автомобили. Было полно иномарок, из десяти машин семь, самых разных сортов и мастей, ревущие, словно слоны, устремляющиеся на водопой, с дырявыми картерами и выхлопными трубами. Среди легковушек неторопливо ползли «бычки» и «газели» с яркими надписями на боках, развозившие обувь и мясные продукты, макароны и подсолнечное масло. Вот прокатили, держась друг друга, два троллейбуса: на одном были нарисованы банки, в которых в поликлиники приносят анализы, поверху банок, прямо по стеклу, по лицам людей, сидевших в троллейбусе, было начертано крикливо: «Садолин»; на втором был нарисован гигантский телевизор с комнатной антенной «Самсунг». Следом стайкой пронеслись несколько «газелей-автолайнов» — эти шустрые машины, заменившие маршрутные такси с их тяжеловесными «рафиками», трудятся как пчелы. Хампаш Хасанович досадливо потер рукою щеку, чуть сгорбился, словно готовясь для броска, — спиной почувствовал, что к нему приближается человек.