Василису не раздражали эти визиты, несмотря на явную избыточность, а зачастую и завиральность рассказов.

Ведь дядя Толя был, как ни крути, самым близким родственником Василисы. На всем огромном пространстве от Наотара до Таргитая. Пусть даже и фиктивным. Поэтому она гладила ему одежду, штопала его носки и даже один раз подстригла его жидкие седые кудри кухонными ножницами по последней муромской моде — «под горшок».

Шли дни. Дни складывались в недели. Недели — в месяцы.

Василиса обнаружила, что пока ее мозг превращался в справочник по клонской народной кухне, ее тушка набрала три-четыре лишних килограмма. А еще она вдруг поймала себя на том, что может выразить на фарси несколько несложных мыслей даже без помощи переводчиков — кибернетических или каких еще. А еще вдруг оказалось, что остальные пять помощниц чокнутого повара Аткана зовут ее Васи, с ударением на последний слог, считают своей подругой и, что даже важнее, хорошим человеком — ашвантом…

…А по ночам, стоило закрыть глаза, снились ей окрестности родного Красноселья. Вот она собирает в кузовок спелую голубику, чтобы испечь для братьев праздничные пироги. Вот июльский зной и она, нагая словно русалка, лежит на воде, раскинув руки, а рядом с ней хохочет и плещется ее зеленоглазая, полнозадая подруга Голуба. Они сплетничают и смеются. Жидкий изумруд теплой реки медленно сносит их вниз, к медовым отмелям, на которых резвятся и играют в стрельцов чумазые белокурые дети.

Солнце жарит вовсю и до вечера еще так далеко…

Май, 2621 г.

Город Рита.

Планета Наотар, система Дромадер, Великая Конкордия.

С улицы донесся долгий, как полуночный кошмар, женский крик.

Но Василиса не придала этому значения — она привыкла к тому, что возня старших классов на большой перемене может принимать любые, в том числе и самые разнузданные формы.

Поэтому она совершенно спокойно продолжила свой путь с двумя ведрами желто-красных картоматов к комбайну. Трудолюбивая машина должна была нарезать их дольками для салата с типично клонским названием «Равноденствие».

Но преодолеть семь метров, отделяющие ее от комбайна, Василисе было не суждено: от сильнейшего тектонического толчка пол кухни подпрыгнул, швырнув ее прямо на гору пузатых пакетов с мусором.

Вместе с девушкой в полет отправились десятки предметов и килограммы вверенных ей овощей и фруктов.

Рухнула стойка с супной посудой — миски были из нержавейки, звон поднялся до небес.

С колокольным гулом крутилась в углу необъятная кастрюля с надписью на фарси, грубо сделанной от руки красной краской.

Школу накрыл сочный глубокий рокот — то ли гром, то ли отголосок далекого взрыва.

Василиса только и успела что подняться на четвереньки, когда новый, еще более мощный толчок швырнул ее обратно.

Рядом ударил фонтан — это лопнула водопроводная труба.

Электричество, похоже, отключилось. По крайней мере, смолк вечно тарахтящий кондиционер.

— Это русские! Русские напали! — театрально взвыл повар Аткан и, размахивая половником, понесся к кухонному крыльцу, спасаться. Стены школы, судя по всему, начали тяготить его чувствительную поварскую натуру.