Друзья пехлевана, которые доселе помалкивали поодаль, расплылись в довольных улыбках — было видно, что угодливость вожака трапперов пришлась им по душе.

Однако Мехрдад оказался не таким простофилей.

— Первыми? Вы пойдете первыми? Это абсолютно неприемлемо, — отрезал он и вздернул вверх свой аристократический подбородок с глубокой ямкой. — Мы с друзьями немедленно выступаем в Главный Лабиринт. А вы — поступайте как знаете. Но, клянусь, если потащитесь следом, наступая нам на пятки, и попадетесь мне на глаза… я за себя не ручаюсь! Могу принять вас за браконьеров или, допустим, за пещерных лемуров… Но надеюсь, мы с вами до этого не докатимся, — вспомнив парадную агитацию за «мир и дружбу между собратьями по Великорасе», которой были туго набиты визор, газеты, книги и вообще все вокруг, Мехрдад счел за лучшее ласково скруглить тему.

Хаджи закивал с преувеличенным раболепием.

Мол, конечно не докатимся! Да и вообще, можно ли на нас, трапперов, обижаться? Мы такие няшки! Такие бедняжки! Простые звероловы, у которых, вдобавок, нет денег! Не чета вам, таким великим! Добронравным! Могучим! Знатным! Сияющими светом Истинной Веры! Нет-нет, мы уже сдаемся! Мы на всё готовы! Ну разве что интим не предлагать. А на остальное — готовы, ага.

Пехлеван жестом показал, что разговор окончен.

Клоны, быстро расхватав из вертолетов экипировку, зашагали по дну кратера к приметному сталагмиту. На картах сталагмит звался Стражем. За ним-то и открывался вход в Главный Лабиринт.

Последним, что увидела Василиса, была странная сцена: красивый длинноволосый пехлеван извлек из ножен меч с богато инкрустированной рукоятью и что было дури рубанул фаллообразно произрастающий кристалл горного кварца.

— Ну как дети, ей-богу, — с неодобрением заметила Василиса.

— Да вдатые, походу, — презрение дяди Толи к пехлеванам не знало границ.

Когда клоны ушли, Аурел Хаджи подвергся ожесточенным словесным нападкам со стороны самых авторитетных трапперов — португальца Альбуфейры и русского Степана Нечаева, к слову, бывшего боксера, дисквалифицированного за драку на банкете в Кремле.

— Да они вообще страх потеряли! — величественно кипятился статридцатикилограммовый Нечаев. — Разговаривали с нами как с падалью! Да взять все стволы и перестрелять их в спину, чтобы знали, как ведут себя четкие пацаны!

— Я того же мнения, — вторил ему Альбуфейра. — У нас ксива есть. Мы за нее бабло отвалили, и немаленькое. А вот у них может и нет никаких разрешений. Если сейчас в полицию ихнюю клонскую по рации стукануть, может выяснится, что эти герои тут так… как бы импровизируют! А вдруг их полиция за браконьерство прихватит?

— Этих прихватит, ага, — дядя Толя не верил в равенство перед законом. — У клонов в провинции пехлеваны — это считай полубоги. Если у них и впрямь разрешения на охоту нет, полиция им такое разрешение в два счета изготовит. Задним числом. А нас за попытку клеветы на непогрешимых пехлеванов всей компанией в местную кутузку на недельку закроют — до выяснения, так сказать, обстоятельств.

— Еще мнения есть? — сдержанно поинтересовался Аурел Хаджи.