– Прошу вас, прошу, – Лев Михайлович галантно растворил дверь своего нумера, пропуская в него Ксению. – Вот мои апартаменты. Как изволите видеть, они несколько не соответствуют тому, чтобы приглашать такую очаровательную девушку, как вы… Впрочем, зачем я вам все это говорю? Вы ведь и без меня все это видели и прекрасно знаете.

Он немного нервно засмеялся, не зная, куда девать руки. Будь Ксения постарше и опытней, он бы не тушевался и тотчас принялся бы обниматься с ней, лаская ладонями её тело. Поцелуи, взаимные прикосновения, то да се… Но Ксения была очень молода, и форсирование событий могло ее напугать (еще сбежит, чего доброго!). Следовало вести себя поделикатнее, чтобы подвести к завершающему приятному финалу.

Ксения вошла, и краска стыда залила ее щеки. Она еще никогда не входила в нумер к мужчине, разве чтобы убраться, да и то в его отсутствие. Теперь же был совершенно иной момент, и она чувствовала, что этот коммивояжер хочет от нее того же, чего хотел на постоялом дворе в Подольске ее отчим. Это пугало.

До какой степени она может уступать мужчине? Что он от нее потребует?

А если Генка зазевается? А если коммивояжер закроет дверь на ключ? Впрочем, вторые ключи от всех нумеров у Генки имелись. Но все равно, быстрее бы все это закончилось…

– Вот, пожалуйста, – Жаржевский достал чемодан из хорошей кожи и открыл его крохотным ключом, – смотри и любуйся. – С этими словами он стал выкладывать на постель броши, портсигары, цепочки, сережки и браслеты. – Смотри, милая, смотри, хорошая моя…

Он усадил Ксюшу на кровать и сам присел рядом. От него пыхало жаром, словно от деревенской печки, и Ксюша сделала попытку отодвинуться, но Лев Михайлович предупредительно приобнял ее за талию и удержал возле себя:

– Что тебе нравится здесь больше всего?

Конечно, здесь было на что посмотреть. Ведь ничего подобного девушка не видела и тем паче никогда не имела. Перстенек и эмалевая брошка, оставшиеся после маменьки, не шли ни в какое сравнение с богатством, что было разложено сейчас мужчиной на покрывале. Золото, изумрудные каменья и тусклый свет, исходящий от жемчужных бус, кружили голову. Вот бы все это было ее…

– Все нравится, – ответила Ксюша и взяла в руки бриллиантовую брошь. – Вот, брошь, к примеру.

– А у тебя губа не дура, – засмеялся Жаржевский, любуясь лицом Ксюши и пододвигаясь ближе. – Хочешь примерить?

– А можно? – спросила Ксюша.

– Конечно! – энергично воскликнул Лев Михайлович, прижавшись к девушке. – Тебе все можно, дорогуша.

Ксения стала примеривать брошь на фартук.

– Сними его, – сказал Жоржевский.

– Чего снять? – не поняла будто бы девушка.

– Фартук свой сними. Разве брильянтовые броши носят на фартуках? Это же нонсенс!

Ксения послушно сняла фартук и прицепила брошь. Потом прошлась по комнате, поглядывая то на брошь, то на Жаржевского. Ее платье в оборках, ладно облегающее девичью фигурку, привело коммивояжера в восхищение. Тем более что, глядя на это платье, многое просто не нужно было домысливать.

– Прелесть! – не уставал восторгаться Ксенией Лев Михайлович. – Ты просто прелесть, милочка моя!