– Птицы?

– Нет, Дев. Коптского креста. Как этот. – Она протянула мне еще одну ксерокопию. – Копам она сказала, что сначала приняла этот крест за какой-то фашистский символ.

Я посмотрел на крест. Элегантный, но совершенно не похожий на голову птицы.

– Две татуировки, по одной на каждой руке, – предположил я. – Птица на одной, крест на другой.

Она покачала головой и дала мне фотографию с «Чашками-вертушками».

– На какой руке птица?

Он стоял слева от Линды Грей, обнимая ее за талию. Ладонь спустилась на ягодицу…

– На правой.

– Да. Но и девушка, которая видела его в кинотеатре, сказала, что крест был на правой руке.

Я обдумал ее слова.

– Она ошиблась, вот и все. Со свидетелями это обычная история.

– Конечно, свидетели ошибаются. Мой отец может говорить на эту тему с утра и до вечера. Но посмотри, Дев.

Эрин протянула мне фотографию из тира, лучшую из всех, потому что она была сделана не случайно. Проходившая мимо Голливудская девушка увидела парочку, обратила внимание на удачную позу и сфотографировала, надеясь, что фотографию купят. Но мужчина устроил ей разнос. Громкий разнос, судя по рассказу миссис Шоплоу. Я вспомнил, как она описывала фотографию: «Они стоят бедром к бедру, он показывает, как держать винтовку, – парни всегда это делают». Миссис Шоплоу видела фотографию в газете, размытую, из маленьких точечек. Передо мной лежал оригинал, такой резкий и отчетливый, что, казалось, я мог войти в него и предупредить девушку. Он прижимался к ней, его рука накрывала ее, лежавшую на стволе модифицированной винтовки двадцать второго калибра, помогая прицелиться.

Его левая рука. Без татуировки.

– Ты видишь?

– Тут нечего видеть.

– Именно, Дев. Именно.

– Ты хочешь сказать, что парней было двое? Один, с крестом на руке, убил Клодин Шарп, а второй, с птицей, разобрался с Линдой Грей? Едва ли такое возможно.

– Полностью с тобой согласна.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я подумала, что увидела кое-что на одной фотографии, но сомнения оставались. Поэтому я отнесла отпечаток и негатив одному студенту-выпускнику, его зовут Фил Хендрон. Он гений проявки, практически живет на кафедре фотографии Барда. Ты помнишь эти громоздкие фотоаппараты «Спид график», которые мы таскали с собой?

– Конечно.

– Они использовались как антураж – милые девчушки, таскающие старомодные фотоаппараты, – но Фил говорит, что они дают чертовски четкую картинку. И с негативами можно много чего сделать. Например…

Она показала мне увеличенный фрагмент фотографии возле «Чашек-вертушек». Голливудскую девушку интересовала молодая пара с маленьким ребенком, но на увеличенном фрагменте их почти не было видно. Теперь центральное место занимали Линда Грей и ее кавалер-убийца.

– Посмотри на его руку, Дев. Посмотри на татуировку!

Я посмотрел, хмурясь.

– Трудно что-то разглядеть. Рука размыта сильнее, чем все остальное.

– Я так не думаю.

Я поднес фотографию ближе к глазам.

– Это… Господи, Эрин. Это чернила? Они потекли?

Она торжествующе улыбнулась.

– Июль тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Жаркий южный вечер. Все жутко потеют. Если не веришь мне, посмотри на другие фотографии и увидишь разводы от пота. А у него есть дополнительный повод потеть, верно? Он же задумал убийство. Дерзкое убийство.