Мэри запела:

— Джим! — воскликнула она. — Я сочиняю свою собственную музыку к песне! А ты так делаешь?

— Что-то я делаю, или что-то со мной делается, — крикнул он в ответ.

Танец подошел к развязке, и в мозгу у Джима понимание вспыхнуло как огни внезапно разорвавшегося в небе фейерверка. Он вдруг осознал, что нашел свою голубую гору. Уже давно его Вечная Дорога вела вверх, и подъем становился все круче, хоть Джим этого и не замечал. Но теперь он заметил, что поднимался вверх, и понял почему. Дорога не просто привела его к горе, но и довела до самой вершины.

Потому что голубая гора была вселенной. Не просто одной галактикой, а всей вселенной, и он стоял на самой ее вершине. Со своего места он смотрел во все стороны до самого конца вселенной. Он был в точке, которую искал и к которой шел — и вдруг, когда он начал верить, что может видеть форму танца и силы, вокруг которых он плетется, началось крещендо. Танец завершил то, что хотел сказать. Он закончился.

И они были в том самом месте, где начали танцевать.

— Ну вот и все, — сказал Вопрос Первый.

— Вопрос Первый, это было прекрасно, — тихо откликнулась Мэри. — Спасибо.

— Да, спасибо, — повторил Джим.

— Не за что. Это был такой простой маленький танец, что, если бы не ваши ограничения, я бы постеснялся его вам показывать. Но вы его почувствовали, ведь правда?

— О да, — отозвалась Мэри.

— Теперь, увидев даже этот маленький танец, вы, может быть, понимаете, почему мы проводим все свое существование, мечтая и трудясь над одним великим танцем; и почему это пространство, где мы создаем танцы, так для нас ценно, что мы готовы на все, чтобы его защитить.

— Да, — сказал Джим, — теперь я куда лучше это понимаю.

— Мы пока все это обдумали, — продолжил Вопрос Первый. — Мы поможем вам, если вы и ваш народ поможете нам. Нам придется довериться друг другу, потому что нам никогда по-настоящему не узнать дыры, а вам — нас. Но мы подумали и решили, что если мы по-настоящему постараемся, то сможем работать вместе. Так что мы позволим вам привести ваш народ жить на планетах наших звезд. И лаагов мы тоже пустим, как только вы найдете способ ясно показать нам, что они достаточно понимают нас и не станут разрушать это бесценное место и труд нашей жизни. Для вас обоих это приемлемо?

— Для меня да, — сказал Джим.

— И для меня тоже, — согласилась Мэри.

— Тогда мы договорились, — подытожил Вопрос Первый.

— В таком случае, — сказал Джим, — нам пора возвращаться в дыру, в которой мы прибыли, ту, что мы называем кораблем. Не покажешь, где она?

— Здесь, — сказал Вопрос Первый, и они немедленно оказались рядом с кораблем, у самого корпуса.

— Хм-м, — пробурчал Джим, — я и сам смог бы его найти, если бы подумал. Чтобы найти его, надо было просто о нем подумать, верно?

— Совершенно верно, — сказал Вопрос Первый. — Но раз уж вы спросили, мне не составило труда вам помочь.

— Мы тебе весьма обязаны, — сказала Мэри.

— Я не совсем понимаю это выражение, но насколько я могу понять, ты выражаешь благодарность за то, что я вас сюда привел. Как Джим уже сказал, вы могли бы сделать это и сами, так что благодарить меня не обязательно. До свидания...