— И муж ни разу не сказал вам?

— Он не хотел меня огорчать. А я — его. Если бы мы были откровеннее друг с другом, может быть, ничего и не произошло бы... Я много над этим думала... В среду, около полудня, пока Рене еще не вернулся, мне позвонили по телефону. Я сразу же узнала голос Филиппа.

— Может быть, он звонил из кафе, только что расставшись с Жосленом? Похоже на то. Это можно будет уточнить. Кассирша, наверное, помнит, если он брал у нее жетон для автомата.

— Он сказал, что ему необходимо со мной увидеться, что это вопрос жизни и смерти и что больше мы о нем не услышим... Он назначил свидание, вы знаете где. Я зашла туда по дороге в парикмахерскую...

— Минутку. Вы сказали брату, что идете в парикмахерскую?

— Да... Я хотела объяснить ему, почему я так спешу...

— И говорили о театре?

— Постойте... Да, я почти уверена... Я, должно быть, сказала: «Мне нужно к парикмахеру, потому что вечером мы с Вероникой идем в театр...» Он выглядел еще более нервным, чем раньше... Сказал, что совершил большую глупость, не уточняя, какую именно, но дал понять, что его разыскивает полиция. Ему нужна была крупная сумма, чтобы сесть на пароход, идущий в Южную Америку... Я отдала ему все деньги, которые у меня были с собой. Не понимаю, с чего бы это ему вечером приходить, чтобы убить моего мужа.

— Он знал, что пистолет в ящике?

— Он лежит там по меньшей мере лет пятнадцать, а может быть, и больше. А Филипп ведь, как я говорила, жил у нас какое-то время.

— Разумеется, он знал, где в кухне висит ключ.

— Он не взял денег. У мужа в бумажнике были, но он даже не дотронулся. Деньги были и в секретере, а у меня в комнате лежали драгоценности.

— Ваш муж не выписал чека на имя Филиппа в день смерти?

— Нет.

Они молча смотрели друг на друга.

— Думаю, — вздохнул Мегрэ, — это и есть объяснение.

— Муж отказал ему?

— Вероятно. А может быть, удовольствовался тем, что дал своему шурину несколько купюр, которые были у него в кармане?

— У вашего мужа была с собой чековая книжка? В противном случае он мог бы назначить Филиппу свидание вечером.

— Он всегда носил ее с собой.

Может быть, Лансье, потерпев неудачу утром, решил попытаться снова? Шел он туда уже с намерением убить Жослена? Надеялся ли он, что, когда сестра получит наследство, он сможет вытягивать у нее побольше денег?

Мегрэ не старался продумать все возможные варианты. Действующие лица были для него ясны, а дальнейшее уже дело судей.

— Вы не знаете, он давно в Париже?

— Клянусь вам, даже представления не имею. Признаюсь, я рассчитываю только на то, что он успеет уехать за границу и больше я о нем не услышу.

— А если в один прекрасный день он снова потребует у вас денег? Если вы получите телеграмму, скажем, из Брюсселя, из Швейцарии или откуда-нибудь еще с просьбой выслать ему денежный перевод?

— Не думаю, что... — Она не закончила фразу. Впервые она опустила глаза под взглядом Мегрэ и прошептала: — Вы мне тоже не верите.

На сей раз последовала долгая пауза, и комиссар, взяв одну из трубок, решил ее набить и раскурить. Он не осмеливался сделать это во время беседы.