Однако, глядя на него и чувствуя, что она сойдет с ума, если не отведет глаза, она поняла еще и другое.

Она подумала о Викторе, о его жутких страданиях, когда он обнаружил девочку, в которую тогда был влюблен (его детскую любовь), в объятиях своего лучшего друга; обо всем, что за доли секунды пронеслось в мальчишеской душе до того, как его разум провалился в бессознательное состояние после удара: злость, сексуальное желание, жажда мести, садизм, бессилие при виде того, как мир впервые рушится вокруг тебя… Рик хотел воспользоваться «невинным» воспоминанием, но что он нашел?

Она поняла, что, если убрать весь этот ужас, Зигзаг останется тем, кем был на самом деле, кем он был раньше, кем он стал бы, если бы время не заключило его в темницу этого ужасного момента. Теперь, видя его вблизи, она могла разглядеть его настоящую суть под толстым слоем застывшей ярости.

Зигзаг был одиннадцатилетним ребенком.

Виктор бежал по берегу реки в то летнее утро в Ольеро. Рик и Келли куда-то исчезли, но он догадывался, где их можно найти — на каменном холме, в месте, которое они с Риком называли «укрытием». Они даже собирались построить там шалаш.

Внезапно он остановился.

Куда он так бежит? Что он делал несколько секунд назад? Он смутно помнил, что был рядом с Элисой и что-то рассматривал. Еще он помнил черные волосы Келли Грэм и то, как похожи были Элиса и Келли в его памяти. И помнил тот миг, когда обнаружил нагих Рика и Келли под сосной, на том самом месте, где они хотели строить шалаш. И то, что он почувствовал, увидев, как она стоит перед Риком на коленях и трогает его (он уже знал, что это такое — он видел это в журналах, которые собирал Рик), и слова Рика. Хочешь присоединиться, Вики Лоперация? Хочешь, она и тебе это сделает, Вики? Помнил взгляд Рика и особенно взгляд Келли, смотревшей на него своими кошачьими глазами.

Так смотрят все девчонки, абсолютно все, без исключений.

Те самые губы, которые столько раз ему улыбались, теперь целовали голые гениталии Рика — это вполне заслуживало и тех оскорблений, которые он выкрикнул, и других, похуже. В ругательствах (открыл он для себя тогда) кроется нечто, похожее на порочный круг: ты кричишь до потери голоса, плачешь, испытываешь желание уничтожить весь мир, и все это заставляет тебя еще больше кричать, выкрикивать новые ругательства. О, если бы мир был телом девушки или гениталиями Рика!.. О, если бы злость могла длиться вечно! Хотелось кричать, пока крики не лишат эти улыбки и взгляды всякого содержания, кричать всегда, до конца своих последних дней, широко раскрывая рот, выставляя напоказ зубы…

Но он был не в Ольеро и никуда не бежал. Он стоял в большом зале, где было очень жарко. Что это? Ад? И почему он (именно он) находится в этом ужасном месте? Это несправедливо.

Прилив обиды затмил его сознание. Ему хотелось объяснить тому, кто это сделал, как это было несправедливо. Да, он переборщил. В течение доли секунды или, может быть, чуть дольше (но не так долго, чтобы для природы это что-то значило) он изо всех сил хотел