— Вы ненавидите тех, кто приказал вам быть на кладбище?

Взбесившиеся самописцы запрыгали по бумаге.

— Нет.

— Вы хотите отомстить кому-нибудь за то, что с вами произошло?

— Нет.

Самописцы успокоились.

— Вы хотите оказаться в подобной ситуации еще раз?

— Нет!

— Вы готовы оказаться в подобной ситуации, если этого потребует дело?

— Да.

Самописцы стояли неподвижно. Самописцы чертили бесконечные прямые линии…

Он ответил так, как надо, — ненавижу, но все понимаю. И все принимаю.

Он прошел тест. Его допустили к учебе.

На экране монитора проплывают лица. Сотни. Тысячи. Люди идут сплошным обезличенным потоком, выталкиваемым из недр земли эскалатором метро. Через минуту, час, десять часов или сутки среди них может промелькнуть человек, которого, он должен узнать. Которого ему показали в трехминутном видеоролике. Он может быть в своем лице, а может быть в гриме. Но все равно, пропустить его нельзя.

Час.

Второй.

Третий…

Оторвать взгляд от монитора нельзя ни на минуту.

Потому что за минуту мимо могут пройти пятьдесят человек. Лиц которых он не увидит.

Четыре часа.

Пять…

Глаза слезятся и «плывут». А ведь еще не вечер. Что-то будет в часы пик?..

Лица.

Лица.

Лица…

Мужские, женские, детские…

Нет, детские не в счет. Вряд ли он сможет загримироваться под ребенка. А вот перевоплотиться в женщину, старика, старуху способен. И, значит, женщин, стариков, старух сбрасывать со счетов нельзя.

Лица.

Лица.

Лица…

Не всегда в удобном ракурсе. Люди идут оборачиваясь, обгоняя друг друга, заслоняя друг друга.

Идут.

Идут.

Идут…

Рассмотреть каждого в отдельности невозможно. Надо схватывать картинку целиком — всю и разом. Не то.

Не то.

Не то…

Девять часов непрерывного наблюдения. Он уже не способен работать в полную силу, он уже пропускает отдельные лица. Но он продолжает смотреть.

А может, его не будет? Вполне может быть, что не будет. Или будет на последней секунде.

Стоп! Лицо в гриме! Кто-то идет в гриме!

Овал лица, нос, рот…

Не он. Кто-то использовал грим и, кажется, наклеил бороду. Но не он. Не он…

Одиннадцать часов…

Двенадцать…

Сколько людей прошло мимо него? Пять тысяч? Десять? Тридцать? Нет, он никогда не сможет…

Вот он! Он его не увидел, он его почувствовал! Как волк —

притаившегося в засаде охотника. В том офицере. Они напялили на него форму, чтобы обезличить, смазать индивидуальность. Но это он. Он! Потому что овал лица, подбородок, выражение глаз… И еще интуиция, которая видит на подсознательном уровне, видит больше, чем сознание.

«Вначале почувствовать — потом понять. От общего-к частностям, — втолковывали им инструкторы. — Интуиция — это сумма микропризнаков, не воспринимаемая по отдельности».

Правильно втолковывали! Пригодилось.

— Я нашел его! Лейтенант в камуфляжной форме.

Зачет. Но если бы последний.

— Убить противника можно указательным или средним пальцем руки, приложив к ним авторучку или остро заточенный карандаш, который тупым концом упереть в основание первой фаланги и придерживать большим пальцем. Карандаш придаст вашему пальцу надлежащую твердость… Попробуйте. Взять карандаш, упереть в ладонь, под указательным пальцем, и без замаха, резко ударить. Ударить в горло, под кадык. Ударить труп. И почувствовать, как карандаш с хлюпом входит в человеческое мясо. И преодолеть свойственное человеку чувство брезгливости.