Павлов помолчал и врезал на полную катушку. Настоящий Павлов внутри застонал.

— Нападение немцев на нас в настоящий момент будет напоминать резню стаей волков беззащитного стада.

Павлов сел. Молчание повисло по-настоящему гробовое. Понимал Кирилл Арсеньевич, стал понимать, что маху дал. Стоит сейчас Сталину движением брови дать отмашку, от него и костей не останется. Ты сомневаешься в непобедимости нашей славной Красной Армии, которая от тайги до британских морей? И понеслась… звезда по кочкам.

— Что ви предлагаете? — Сталин нарушил тишину сравнительно мирно, и все облегчённо задвигались.

— Думать, — пожал плечами Павлов, — Лично я буду тщательно обдумывать результаты манёвров. А потом заниматься вверенными мне войсками. К генералу Жукову заеду. Раз он мои фортификации критикует, пусть поучит.

— Это хорошо, товарищ Павлов, что ви хотите учиться. Нам всем надо учиться. Но с товарищем Жуковым у вас не получится. Ему следует занять пост начальника Генштаба. Мерецков не тянет.

Мерецков ощутимо сник. Жуков нахмурился. Остальные переглядывались. Павлов слегка хмыкнул.

— Ви против, товарищ Павлов?

— Да, товарищ Сталин. Мне кажется это неправильным. Мерецков может и не тянет, тут вам виднее. Но должность не для Жукова, это точно.

— Пачиму? — вопрос Сталина прозвучал в сопровождении признательного взгляда Жукова. Да правы были историки, упоминавшие нелюбовь Жукова к штабной работе.

— Командиров можно разделить на две большие группы. Полевые и штабные. Вам, товарищ Сталин, каким-то образом удалось совместить две эти… — Кирилл Арсеньевич замялся, слишком умные слова он опасался употреблять, но другого не нашёл, — две эти ипостаси. Но вообще-то такой… (опять заминка) такая универсальность людям не свойственна. Вам удалось и вы думаете, что на это другие способны. Но нет. Генерал Жуков ненавидит штабную работу, из него начальника Генштаба не получится.

И опять он победил. Не съёл его товарищ Сталин. Не только не съел, но и от Жукова отстал.

Всё на свете когда-то заканчивается. Закончилось и это совещание. Кирилл Арсеньевич добрался до своей гостиницы, с трудом удерживая настоящего Павлова от истерики. Запертый внутри генерал бушевал, орал, что-то требовал. Их обоих успокоил вид ночной Москвы из окон автомобиля. Кирилл Арсеньевич глядел во все глаза, а генерал заметил его необычный интерес. Будто турист иноземный.

В номере по его велению и Павлова хотению, тут они были единодушны, адъютант, подтянутый майор, сообразил бутылку коньяка на столик у кушетки. Накидал по-быстрому закуску.

— Саша, если хочешь, глотни рюмку, — генерал (он же генерал!) налил в две рюмки на две трети, — и оставь меня. Мне надо одному побыть.

Майор, не чинясь, одним махом проглотил коньяк и ушёл.

— Да кто ты такой, мать твою?! — орал внутри генерал. Кирилл Арсеньевич поднял рюмку и с наслаждением медленно направил в рот ручеёк обжигающей, ароматной жидкости.

— Надо бы тебе усики сбрить, — вслух заметил он, — чозахрень у тебя под носом?

— Кто такой, кто такой… — бурчал он вслух в ответ на неслышимые вопли генерала, — какая тебе разница? Мне 72 года, я из две тысячи …дцатого года. Как в тебя попал, сам не знаю. Зато знаю, что кончишь ты хреново. Очень хреново. Тебе жить осталось полгода. Тебя, дурака, расстреляют и правильно сделают. Твой случай уникальный. Не помню из всей истории человечества, чтобы кого-то расстреливали именно за то, что он идиот. Можешь даже погордиться.