Мулат был глубоко убежден, что деньги существует на свете для того, чтобы их тратить. Он впряг коней в повозку, оставляя их на попечение мальчишки — помощника конюха. На противоположной стороне улицы, прямо напротив конюшни призывно сияло огнями недавно открытое кафе, и праздничая иллюминация была приурочена к этому замечательному событию. Высокие табуретки у стойки казались Обмылку сказочными тронами. И хотя ему было строго-настрого наказано никуда не отлучаться и дожидаться в повозке, но голод все же взял свое.

Перейдя через улицу, он вошел в заведение и уселся на первый же освободившийся стул. Здесь стояло несколько плит, у которых священнодействовали трое поваров. Аромат кипящего молока и запах душистого кофе касались ноздрей Обмылка и волновали его душу. Дым поднимался и над жаровнями, на решетках которых шипели гамбургеры, подрумяниваясь и покрываясь хрустящей корочкой. Булькал раскаленный жир, в котором обжаривался французский картофель — потом его вынимали, с золотистых ломтиков капало масло, а Обмылок оставался неподвижно сидеть, вдыхая трепещущими ноздрями тончайший аромат.

— А вам что? — спросил официант, убирая тарелки, стоявшие перед Обмылком на столе, застеленном клеенкой.

— Мне? — переспросил Обмылок, прикрывая глаза, чтобы посоветоваться с собственным чутьем.

В этот момент совсем рядом раздался грубый голос:

— Белые обслуживаются в первую очередь. Принеси мне пирог!

Обмылок закатил глаза. Впервые в жизни он молча примирился с обидой и не стал пускать в ход кулаки. Но теперь все его мысли и чувства — все, кроме одного — были обращены к предстоящей трапезе, заставляя его млеть от удовольствия. В кармане у него лежало шестьдесят долларов. А уж вместе с тем, что ему удалось выгадать при недавней покупке коня, сумма получалась и вовсе огромной, и он чувствовал себя миллионером. Он не стал заострять внимания на оскорбительной фразе.

Эти слова просто подсказали ему идею.

— И мне тоже пирог, — сказал Обмылок.

— Яблочный, с черникой, с персиками…, — начал перечислять официант.

— Яблочный, — сказал незнакомец.

— Яблочный, — вторил ему Обмылок.

На стойке появились две тарелки, на каждую из которой был положен внушительных размеров кусок пирога.

Все тот же низкий голос незнакомца, занявшего место недалеко от Обмылка, сказал:

— И это все? Официант, и вот это вы называете куском пирога?

— Перестань! — прикрикнул на него другой человек, говоривший наредкость гнусавым голосом. — Тебе скоро на ринг выходить, а ты набиваешь брюхо пирогами…

— Это мое дело! — рявкнул первый, хватая кусок с тарелки.

Обмылок же объявил официанту:

— Это так, для затравки. А теперь давайте пирог. Целый пирог!

Он за два приема отправил в рот кусок пирога, и протянул свою здоровенную ручищу к большому яблочному пирогу сразу же, как он только появился на столе. Во время еды Обмылок закатывал глаза и время от времени косился в сторону. Он видел, что взгляд расположившегося рядом смуглого гиганта обращен в его сторону.

— Черт побери, — сказал великан, — но мне кажется, что этот черномазый жрет пирог специально для того, чтобы позлить меня, Билл.