Дорога домой проходит как в тумане. Постоянно думаю о Косте и вспоминаю те дни, когда была одна и сходила с ума от тоски по Гончарову. Мои чувства не изменились за эти годы.

Я все так же безумно его люблю. Хотя нет, теперь, кажется, еще сильнее.

Раньше я возмущалась, что Костя немногословен и редко говорит со мной по душам, но его поступки и красноречивые взгляды… Это значит куда больше, чем слова.

В аэропорту меня встречает Гончаров, как и обещал. Сначала держусь, пытаюсь дышать, чтобы не расплакаться и не повиснуть у него на шее: Костя не любит и не позволяет себе на людях лишнего. Оказавшись в машине, все-таки начинаю реветь. Обнимаю его за плечи и заливаю слезами его пиджак.

Столько всего во мне сейчас намешано. За эти два дня был такой выброс адреналина, что, кажется, сердце вот-вот разорвется от боли, от понимания, чего я хочу на самом деле, но очень боюсь. Четко даже не могу объяснить свой страх.

— Ну все, Маша. Не думал, что это вызовет у тебя столько эмоций, — произносит спокойно Гончаров. — Мне казалось, тебе будет приятно. Твоя бабушка и дед Иван однажды очень мне помогли, они единственные поддержали, когда все в селе отвернулись. Но дело даже не в этом, а в том, что тебе дорога память о родном человеке. А следовательно, и для меня это имеет значение, — тихо продолжает он.

— Спасибо, — всхлипываю Косте в шею.

Он успокаивающе гладит меня по волосам и спине.

— Я не только поэтому плачу, — признаюсь ему. — Случилось кое-что еще. — Отстранившись от Гончарова, вытираю слезы и лезу в карман в пальто.

Показываю Косте тест на беременность, который сделала накануне утром.

— Ты… — Он осекается.

— Нет, отрицательно, — качаю я головой и снова плачу. — Но сначала подумала, что да.

— Ничего не понимаю. — Костя в недоумении смотрит на меня. — Тогда почему ты плачешь?

— Я осознала, что хочу ребенка, но… мне страшно.

— Страшно? — переспрашивает Костя. — Поверь, это чувство никуда не денется и станет только сильнее. Спать спокойно, без тревоги за жизнь и будущее ребенка, ты уже не сможешь. Это нормально явление. У всех родителей так, — заверяет он.

— Родителей? — Я закусываю губу и смотрю на тест с одной полоской. От слез все расплывается перед глазами.

— Да. Похоже, пришло время. Ты же знаешь: у меня всё и всегда под контролем. Ну почти. — Костя ласково проводит тыльной стороной ладони по моему лицу. — Рафаэль живет на две страны и здорово нам помогает, моим преемником стал Третьяков. Володя — толковый парень. Изначально я делал ставку на младшего Багдасарова, но Янис до сих пор считает меня виновным в их расставании с Алёной и в том, что с ней произошло несколько лет назад. Отчасти он прав. На тот момент так сложились обстоятельства, что я не смог ребятам помочь. Давить на Яниса и заставлять делать то, чего он не хочет, я не имею никакого права. Однако дело находится в надежных руках. Думаю, сейчас как никогда подходящее время и ты можешь прекратить пить таблетки.

— Уверен? Ты вечно делаешь из комнаты ледник, а у меня слабое горло. Чуть что, оно сразу начинает болеть…