Почему же, перечисляя все ее достоинства, я так ее ненавижу?

Я могу ответить на этот вопрос. Во-первых, потому что я глупо, греховно ревную. Конечно, ведь я вижу, как Ричард смотрит на нее, словно это его брат вернулся к нему в облике молодой, жизнерадостной, красивой, полной надежд девушки. Он не произносит ни одного слова, которое я могу не одобрить; он говорит о ней только как о своей племяннице. Но он смотрит на нее — да что уж там, весь двор на нее смотрит — так, словно она радует его глаза и сердце.

Во-вторых, я считаю, что она слишком беспечно жила и привыкла так легко ко всему относиться, что смеется по дюжине раз на дню, словно изо дня в день жизнь преподносит ей одни лишь забавы. Жизнь, которая наконец-то повернулась к ней спиной, не может заставить ее нахмуриться ни на минуту. Что должно случиться с ней, чтобы на ее лице пролегли морщинки разочарования и печаль легла в тенях под глазами? Я помню, помню: она потеряла любимого отца и любимого дядю, и двух маленьких братьев, все они были изгнаны с трона. Но я не вспоминаю об этом, когда она клубком шерсти играет с котенком или, сидя на берегу реки, сплетает из нарциссов корону для Энн, словно эти девушки не должны бояться самой мысли о короне. Она кажется мне совершенно беззаботной, и я ревную к радости жизни, которая окружает ее юным сиянием.

И наконец, я никогда не смогла бы полюбить дочь Элизабет Вудвилл. И никогда не смогу. Эта женщина зловещей кометой висела на горизонте моей жизни с той самой минуты, как я впервые увидела ее на ужине перед коронацией и подумала, что она самая красивая женщина в мире, и до момента, когда я поняла, что она стала убийцей моей сестры и моим злейшим врагом. Ни одна улыбка ее дочери не сможет очаровать меня и заставить забыть, что она дочь моего врага и сама мой враг.

Я не сомневаюсь, что она приехала к нам как шпионка. Она обручена с Генрихом Тюдором: широко объявленное ее матерью расторжение помолвки ничего не значит для меня и ничего, я подозреваю, для него и для нее. Она старшая дочь и невеста наших врагов. Почему я не должна думать о ней, как о враге?

И так я и думаю.

Когда на Севере снег ручьями стекает с вершин холмов, мы снова можем вернуться из Лондона домой. Я так рада уехать отсюда, что мне трудно принимать расстроенный вид из нежелания обидеть лондонских купцов и горожан, которые приезжают ко двору, чтобы проститься с нами, и заполняют улицы, чтобы приветствовать нас по дороге. Мне кажется, Лондон по-прежнему любит Риверсов, и мне невыносимо слышать гром рукоплесканий, когда три девушки Вудвиллов проезжают вслед за мной. Лондон любит красоту, и очарование Элизабет заставляет их сочувствовать Дому Йорков. Я улыбаюсь приветствиям, но знаю, что они являются только знаком уважения к королеве, а не искренней любви, которую так хорошо умеет пробуждать в людских сердцах юная принцесса.

В дороге я пришпориваю лошадь, чтобы оставить моих фрейлин позади, и не слышать, о чем судачат сестры. Ее голос, такой нежный и мелодичный, заставляет меня стиснуть зубы. Я еду вперед, моя охрана следует за мной, я не вижу и не слышу ее.