Вот в этом месте дедушка обычно делал большой глоток из фляжки, глядя на внука. А Харри смотрел в тяжелые глаза старика, такие тяжелые, что казалось, они вытекут из головы, что он выплачет и белки, и радужную оболочку. Тогда Харри об этом не думал, а вот теперь ему пришло в голову, что дедушка надеялся, что у его внука жизнь сложится лучше, чем у него самого. Харри избежит тех ошибок, что сделал дед. И однажды, когда мальчик вырастет, он сам будет сидеть вот так и смотреть, как гребет его сын, дочь или внук. Станет давать советы и видеть, как некоторые из них помогают, а другие забываются или же пропускаются мимо ушей. И у него что-то сожмется в груди, а в горле встанет ком от удивительной смеси гордости и сочувствия. Гордости оттого, что ребенок получился лучше тебя самого. Сочувствия оттого, что впереди его ждет больше боли, чем осталось позади, и вот сейчас он гребет, твердо уверенный в том, что кто-то – если не он сам, то уж наверняка дедушка – знает, куда им плыть.

– Мы тут расследуем одно дело, – сказал Олег. – Два соседа дружили с детства, а потом вдруг поцапались на вечеринке. Вроде бы оба солидные люди, раньше никогда ни в какие истории не попадали. Они разошлись по домам, но на следующее утро один из них, учитель математики, заявился к другому, прихватив домкрат. И прежде чем тот успел захлопнуть дверь, ударил его по голове. После этого сосед подал на бывшего приятеля заявление в полицию, обвинив его в покушении на убийство. Я вот теперь сижу и думаю: если даже учитель математики так себя повел, то, выходит, каждый из нас способен на убийство. Или нет?

Харри не ответил.

Олег вынул весла из воды.

– Когда сотрудники Крипоса заявили мне, что у них есть против тебя доказательства, то я им не поверил. Это просто не могло быть правдой. Да, я знаю, что тебе приходилось убивать по долгу службы, в целях самообороны или ради защиты других людей. Но совершить предумышленное, тщательно спланированное убийство, да потом еще подчистить за собой все следы… Ты ведь не способен на такое, правда?

Харри смотрел на Олега, а тот сидел и ждал его ответа. Юноша, который скоро станет мужчиной, у которого все еще впереди и есть возможность стать лучше, чем Харри. У Ракели в голосе всегда звучала озабоченность, когда она говорила, что Олег слишком уж восхищается им, пытается копировать его до мельчайших деталей, даже ходит, как Харри, слегка выворачивая ступни – вроде Чарли Чаплина. Мальчик перенимал любимые слова и выражения Харри, как, например, архаичное «льзя». Олег точно так же, как и он сам, почесывал шею во время напряженных раздумий и повторял его аргументы о правомерности и ограничениях, присущих правовому государству.

– Ну разумеется, я на такое не способен, – заверил парня Харри, вынимая из кармана пачку сигарет. – Для того чтобы спланировать хладнокровное убийство, необходимо иметь особый склад личности, а мы с тобой не такие.

Олег улыбнулся; судя по всему, он испытал облегчение.

– Можно стрельнуть у тебя…

– Ну уж нет, курить я тебе не позволю. Греби давай.

Харри закурил. Дым поднимался прямо вверх, а потом его уносило к востоку. Он таял в направлении отсутствующего горизонта.