— А такой проект может быть реализован в будущем?

— Как специалист, который занимался взрывной энергетикой, понимаю, что реализовать его возможно, но делать этого не нужно, так как есть другие энергетические проекты, которые более выгодны. Но фантазия и фантастика движут науку, и я убедился в этом на собственном опыте.

— Вы как сюда попали?

— Я окончил Казанский университет. Кафедра технической физики. Был дипломником у Льва Давидовича Альтшуллера. Потом меня пригласили сюда.

— Значит, хорошо учились?

— С отличием окончил университет.

— В нынешний приезд сюда я вдруг ощутил страх. Прошелся по Музею оружия, увидел — ядерные торпеды, ядерные боеголовки, ядерные боевые части, ядерные бомбы… Они создавались как раз в семидесятые годы, когда вы сюда попали… Вам когда-нибудь было страшно?

— Нет. Я знал, что Россия ни разу ядерное оружие не применяла. Оно всегда было оружием сдерживания. И это нас вдохновляло, поддерживало в наших работах. Я участвовал в испытаниях ядерных зарядов, был в Казахстане, на Семипалатинском полигоне и на Новой Земле. Я знаю все три ядерных полигона. Было интересно, но не страшно… Только в 70-е годы мы вышли на паритет с Америкой, а до этого была гонка. Американцы пытались завоевать преимущество в ядерном вооружении.

— Как вы оцениваете эту гонку? Есть ли в ней наша вина?

— Мы были в роли догоняющих. Появлялись данные о разработке американцами новых систем, новых видов ядерного оружия, и наши ученые тут же включались в аналогичные работы. И мы гордились, что наши образцы по некоторым характеристикам не только не уступали американским, но и превосходили их. Наше ядерное оружия ни в чем не уступает американским боеприпасам, и мы уверены и в его надежности, и в его эффективности. Важно, что средств на это мы затрачивали намного меньше.

— Одно время в Саров приезжало много американцев — одна делегация за другой. Проводилось много совместных экспериментов. Это все-таки была действительно полезная форма сотрудничества, или для них главная цель: познание нашего ядерного потенциала?

— На начальном этапе американцы щедро финансировали сотрудничество. Сеть была разбросана широко. Они старались понять, на каком уровне мы находимся. В процессе совместных исследований, анализа работ и оценки их американцы поняли, что по ряду направлений мы идем впереди. И сотрудничество стало по-настоящему научно-техническим, то есть полезным для обеих сторон. Мы получили очень интересные и важные результаты, и об этом мы тоже говорим с гордостью.

— Все-таки в начале 90-х годов процветало «политическое разгильдяйство», и в какой-то степени вы его сдерживали?

— Контакты с американцами, на мой взгляд, позволяли политикам того времени лучше понимать роль ядерного оружия в современном мире. Я впервые попал в Америку в 1992 году. Это была одна из первых делегаций Росатома. В Бостонском университете была организована учеба по организации венчурного бизнеса. Это создание венчурных компаний, организация этого бизнеса. Мы знакомились с американской системой научного бизнеса.

— Но вы как попали в эту делегацию?!