Что-то прошуршало по земле. Олег опустил взгляд и увидел здоровенную ящерицу, охряно-желтую, глазастую, с белесым выпяченным брюхом. Ящерица вздыбила чешуйки на спине, приподнялась на тонких длинных ногах и проворно умчалась прочь, оставляя за собой крохотные облачка пыли. Сотников ясно разглядел, что у нее было шесть конечностей.

– Бли-ин… – простонал он. – Так это белая горячка…

Сияние, опускающееся сверху, заполнило собой все небо. У Олега заслезились глаза, он сморгнул – и вдруг с некоторым облегчением все понял. «Нет. Это никакая не «белочка». Я просто… умер. Да, я умер. А то, что вокруг меня, – предбанник или как там его? Чистилище?»

И сразу стало хорошо. Нет, голова по-прежнему болела, грудь жгло, руки дрожали, во рту ощущался отвратительный привкус, очень хотелось пить – и выпить, кстати, но в мозгу прояснилось. Мысли потекли ровно и спокойно, исчезла паника.

Он, художник Олег Сотников, только что узнал самую главную тайну мироздания: после смерти есть жизнь. Человек не уходит в никуда, не исчезает, не превращается в хладный труп, он продолжает жить! Правы были те средневековые теологи, что рассказывали про ад и рай, прав был Данте, правы были священники и авторы Библии. Материализм оказался посрамлен.

Это было чудесно, это давало надежду, что впереди еще много всего, и хорошего в том числе. Сотников заплакал чистыми детскими слезами, и это были слезы радости. Наверное, так плакали бойцы, выжившие в самом страшном, самом безжалостном бою, так плакали шахтеры, спасенные из завалов в шахте, так плакали больные, возвращенные врачами с того света. Он плакал тут, уже за чертой, и ему было не важно, ад это или рай, главное – они есть, и он, Олег Сотников, тоже есть, существует, мыслит, чувствует…

Задрав голову, Олег прошептал сквозь слезы прямо в ослепительное сияние:

– Спасибо!

А потом из сияния спустился бог. Сотникова на мгновение удивило, что бог стоял на металлическом круге, подвешенном на тросах, – это было как-то театрально, как-то прозаически, но, в конце концов, кто он, ныне покойник Олег Сотников, такой, чтобы осуждать бога? Тем более величие небожителя затмило собой все эти технические нюансы.

Бог был высок, носил длинный кожаный плащ белого цвета и белую же фуражку с высоким околышем. На солнце блеснула золотая эмблема – раскинувший крылья орел сжимает в когтях планету Сатурн.

У бога были длинные черные усы, борода-эспаньолка и полированная деревянная коробка на боку. Узкие губы раздвинулись в улыбке, сверкнули крупные белые зубы.

– Абла уэсте испаньоль? Ду ю спик инглиш? Си парла итальяно? Парле ву франсе? Шпрехен зи дойч? – спросил бог громогласным голосом, зависнув над землей в паре метров от Сотникова.

– Русский, – прохрипел Олег, тыча себя растопыренной пятерней в грудь и морщась от боли. – Я – русский!

– Стриптиз-проводник? – непонятно спросил бог на чистом русском языке с еле уловимым акцентом. – Отличный Портал, метра четыре, да? С кем работаешь?

– Не… не понимаю, – глупо улыбаясь, помотал головой Сотников. – Я… я правда умер? Что мне теперь делать?