– Как же ты читаешь? Буквицы не все знаешь? Нешто не христианин?

Христианин и славянин были почти синонимами. Никита молча крестик показал, объяснил.

– В Литве жил, нанялся писарем.

– Тогда понятно.

Кириллица состояла из 45 букв. Если мягкий и твёрдый знаки знакомы, то похожая на них «ять» ставила в тупик. А «З» могла писаться двумя разными буквами. И знаки препинания непривычные. Знак вопроса был в виде точки и запятой. И буквы в словах писались не слитно, соединённые между собой, а раздельно. Полдня на азбуку ушло, на произношение. Скажем, буква «Щ» произносилась, как «ШЧ». А после монах показал, как пишутся бумаги – жалобы, податные, челобитные и прочие. Уже перед уходом Никита из своих денег чернила в чернильнице купил, гусиные перья и несколько листов бумаги. Поразился цене. Два листа бумаги – копейка! Грабёж!

Поспел в Губино к ужину. На этот раз кухарка расстаралась. На столе уха наваристая была, не иначе тройная. Жаренные в сметане караси, пирожки с капустой. Никита, пропустивший обед, на еду налегал.

Хозяйка смотрела с одобрением. Как же, человек в молитвах весь день провёл, надо силы восстановить.

Утром после завтрака Никита спросил:

– Анна Петровна, на даче управляющий или тиун есть?

– О прошлом годе помер от старости.

– Дозволь земли твои осмотреть.

– А чего на них глядеть? Как у всех. Али интерес есть?

– Есть.

– Аглая, прикажи Андрею возок запрячь. Пусть провезёт, покажет.

За полдня Никита объехал обе небольшие деревни и хутор, что стояли на землях имения. Увиденное повергло в шок. Покосившиеся избёнки, огороды, поросшие травой.

Где возок останавливался по требованию Никиты, подходили крестьяне, ломали шапки, кланялись, думали – хозяйка приехала. А из возка выходил незнакомый мужчина. С двумя мужиками Никита разговорился.

– Ужель доходов хватает на безбедную жизнь?

– Что ты, барин, по весне лебеду едим.

– Река же в двух шагах! Почто рыбу не ловишь?

– Дык, на огороде тружусь. Барыне урожай отдать надо, её землица.

– А хорош ли урожай?

– Какой! Сам-два, в урожайные годы сам-три.

Это плохо, ни оброка, ни сытной еды. Кто с энтузиазмом работать будет?

– А почему изба кривая? Лес же рядом!

– Хозяйка разрешения не даёт.

– Ежели позволить тебе на огороде не работать, а скажем рыбу ловить, солить, коптить, на дороге продавать, возьмёшься?

– А оплата?

– Всё, что заработаешь, твоё. Барыне десятину, ещё десятину церкви. Но отдаёшь не рыбой, а деньгами.

Селянин поскрёб затылок.

– А огороды обихаживать кто будет? Барыня же спросит?

– Супружница твоя, дети. Я не про малышню, подростки небось есть.

– Как без этого, в семье восемь душ.

Никита в возок стал садиться, как крестьянин за рукав дёрнул.

– Барин, ты пошутил насчёт рыбы?

– Приходи к хозяйскому дому через день. Возьми всех, кто заработать хочет – лён растить, кожи мять, из дерева поделки делать. Одним словом, всё, что продать можно. Смоленский тракт в двух шагах, на торг идти не надо.

– Приду! – твёрдо сказал мужик.

Вернувшись в дом, Никита на обед попал. После обеда хозяйка прогуляться решила, Никита рядом пристроился. С подходцем разговор начал. Сначала о погоде, потом перешёл к видам на урожай.