Басх с приходящим в себя гоблином торговались жестко и долго. Зеленокожий, занимавший далеко не последнее место в иерархии местного племени, за свой нос и прочие обиды трепал нашему партнеру нервы, как собака крысу — неутомимо и беспощадно. Но диалог шёл, и разноглазый человек, насколько я мог судить по тону голоса, постепенно брал верх над раздраженным гостем. Мы со Стеллой уж было решили подслушать, о чем там треплются эти двое, как неожиданная вспышка страха в кустах заставила меня прореагировать броском небольшого ножа, которым я в данный момент вытачивал палку под вертел. Лезвие пробило легкое почти взрослого зверя, напоминающего безрогого оленя, от чего тот и свалился там же, где и вскочил, хрипя и взрывая копытами дерн. Быстро добив нежданную добычу, я срезал сук подлиннее, вручив его и нож Стелле, а сам, достав из спинных ножен старрх, принялся разделывать добычу, пока полугоблинша с ворчанием строгала новый вертел.

— …! — чуть позже злобно пробурчал Крюгер, впиваясь зубами в горячее мясо приготовленной добычи. Гоблин к тому времени уже ухромал к себе в стойбище, унося с собой один из пистолетов нашего спутника в качестве компенсации. Как я понял — очень и очень частичной компенсации, ибо нос я набок свернул кому-то довольно влиятельному и злопамятному.

— Если бы я был с ним нежен, он мог очнуться и начать орать, — философски сказал я, ковыряя веточкой в зубах, — Если бы он начал орать, на меня бы напали. Гоблины неплохо видят в темноте, могли бы и опознать. А так — чуть-чуть неприятностей и заблеванные сапоги.

— Насрать уже, — обозначил свою позицию человек, сплевывая что-то плохо поддавшееся жеванию, — Зато теперь я знаю, куда нам идти и что делать.

— И куда? — полюбопытствовал я, пытаясь поджарить на ноже, броском которого и убил животное, кусок печени. На самом деле просто делая вид, так сожрать кусок планировал сырым, для придания себе бодрости. Кот, сидящий у моей ноги, маскировкой не заморачивался и трепал свою долю в сыром виде.

— Пока никуда, — отреагировал Крюгер, — Сидим, жрем, спим. Ждём, пока местные гоблинши не пошьют тебе маскировку. Я и шага дальше не сделаю, пока у тебя лицо открыто.

— А что с ним не так? — подала голос объевшаяся и от того осмелевшая Стелла.

— Девочка, ты к нему, видать, привыкла, — криво ухмыльнулся революционер-гопник, — Твой приятель слишком большая красотуля. Бросается в глаза, даже после нашего путешествия по лесам.

Ну охренеть теперь.

Двое суток нам пришлось изображать из себя диких туристов. Невелик труд, а уж возможность отоспаться всласть так вообще была воспринята каждым из нашей троицы с восторгом. В периоды бодрствования я тратил время на планы о будущем и на анализ собственной Характеристики.