Тот усмехнулся. По-взрослому, понимающе.

– Все дело в сердце, Валерия. Ты еще молода и не догадываешься, как важно слышать, что чье-то сердце бьется. Особенно на расстоянии.

У меня возникло стойкое ощущение, что он издевается.

– Это вообще что-то должно объяснять? – огрызнулась я.

– Повзрослеешь, поймешь, о чем я толкую.

Хозяин дома вручил мне баночку с заживляющей мазью, пахнущей ничуть не лучше теветской, заставил надеть толстое, изъеденное молью пальто и пошел провожать до кареты.

В Абрисе властвовал сезон голой земли, когда природа печально коченела в ожидании первого снега, а холод казался особенно острым, жалящим даже через одежду. Сад и двор окутывала густая темнота. Фонарь горел только на крыше дорогого экипажа, стоящего за открытыми настежь деревянными воротами. И в этой темноте были видны мириады звезд, теснившихся в небе, ярких, тусклых, составляющих замысловатые узоры.

Я никогда в жизни не видела звездного неба.

Кайден дожидался нас у экипажа. Вдруг мне пришло в голову, что они друг другу подходили, этот излишне вызывающий экипаж и ведьмак в одежде из дорогих тканей.

– Удачи, Валерия, – попрощался со мной знахарь, когда я уже собралась забраться в салон.

– Зря не сказал, как тебя зовут, – отозвалась я. – Я бы завязала ленточку на Древе Судьбы на твою удачу.

– Боюсь, что для теветца хорошо, то для абрисца – смерть, – хмыкнул он. – Постарайся не потеряться между мирами, Голубая кровь.

– Голубая кровь? – скривилась я. – Обычно меня называют Тихоней Лерой.

– Они просто не видели тебя в ярости, – отозвался знахарь.

– Тебе в дом не пора вернуться? – хмуро перебил дружескую перепалку Кайден и скомандовал мне: – Забирайся!

Проигнорировав вежливо предложенную руку, я подхватила подол платья и кое-как вскарабкалась на высокую ступеньку. Сиденья в экипаже обтягивала мягкая замша, в окнах были стекла, на стене переливалась вязь незнакомых рун. Пожалуй, даже парадный экипаж Озеровых, на котором мы с Тином однажды ездили на официальный прием в ратушу, выглядел гораздо скромнее.

Кайден уселся напротив, дверь закрылась, и мы тронулись с места. Темнота скрывала его лицо и фигуру.

– Куда мы едем? – спросила я, нахохлившись в углу, и сама испугалась, как пронзительно звучал мой голос.

– Ближайшие ворота находятся в местном храме, – в отличие от меня, Кайден говорил спокойным голосом с мягкими интонациями, словно пытался утихомирить несвоевременный гнев капризного ребенка.

– С каких пор тебе нужны ворота?

– С тех пор, как меня лишили руны перемещения.

– Снова нарушил правила? – зло усмехнулась я. – И много?

– Одно.

– Должно быть, важное, раз оно потянуло на наказание.

– Очень.

От потаенного смысла, вложенного в короткое, но мне совершенно непонятное слово, ехидничать вмиг расхотелось, однако злость требовала выхода. Хоть запускай в гада проклятыми часами! Наверное, они бы чудно отскочили ото лба. Не в состоянии выплеснуть бурлившие во мне чувства, я сердито молчала и, кажется, даже пыхтела от злости.

– Почему ты ничего не спрашиваешь? – тихо произнес он.

– И что, ты скажешь правду? – Мне самой не понравилась прозвучавшая в голосе претензия, на какую я не имела никакого права.