Та дернулась, не сразу сообразив, что происходит, поправила сползшие на кончик носа очки.
– Что, детка?
– Какой сегодня месяц?
– Последний месяц года, – отозвалась она и, поднявшись с кресла, принялась поправлять на мне одеяло. – Как ты себя чувствуешь, моя птичка?
– Отлично выспалась, – хмыкнула я, глядя на то, как она суетится.
Тетка замерла, бросила на меня очень странный взгляд:
– Валерия?
– Ну, пару месяцев назад точно ею была…
И вдруг она затряслась всем телом, присела на кровать и, спрятав лицо в ладонях, зарыдала.
Оказалось, что в тот день, когда грянул новый Большой взрыв и с небесной карты Тевета исчез призрачный город, меня, изрезанную темными рунами, нашли брошенной на торговом тракте – едва не затоптали лошади. Я бредила, что-то бормотала о птичках-неразлучниках, расколотых мирах и темных паладинах. Диагноз поставили однозначный – помутнение рассудка. Мне не помогали порошки, и профессора сделали неутешительный вывод, что больше самый талантливый артефактор последнего десятилетия не придет в норму. Конец красивой магии.
Откуда им было знать, что я не страдала душевным расстройством, а менялась, окончательно превращаясь в существо, способное управлять и темной, и светлой магической стихией?
– Что с Валентином Озеровым? – спросила я, и глаза тетки забегали. – Он погиб, да?
– Ты что-то об этом знаешь? – вытаращилась она. – Его тело нашли в день Большого взрыва в подворотне, почти у королевского дворца. Уже два месяца прошло, как похоронили страдальца. Поменьше об этом думай, тебе нельзя волноваться. Хочешь пилюль успокоительных?
Видимо, когда взорвался дом Исаи Гленна, нас раскидало по Первому континенту.
– Лучше дай мне пшенной каши, – попросила я. – Горячей и с перцем. Есть такой рецепт. Говорят, от похмелья хорошо помогает…
Когда на столицу опустилась ночь, а отец и тетка улеглись спать, я закуталась в теплый плед и вышла на задний двор. Морозило. В черном небе подмигивали мириады звезд, светилась огромная серебряная луна, точно такая же, как над Абрисом.
Пальцем на перилах я начертала имя – Лерой, каким подписывала все свои артефакты. Быстрый росчерк, похожий на метки темных паладинов, вспыхнул алым цветом. Теперь осталось научиться чертить руну «перемещение» и можно было забыть о переполненных омнибусах, так и норовивших застрять в глухом заторе где-нибудь на Королевском мосту. Оглядев пустой заснеженный двор, щелчком пальцев я потушила уличный фонарь и вошла обратно в дом.
Хотелось бы сказать, что столкновение с Абрисом стало для меня, наивной, самовлюбленной девчонки, школой жизни, но нет, это была настоящая школа выживания! И время главного экзамена еще не наступило. Я собиралась создать артефакт, помогающий пересекать пространство, время и непреодолимые расстояния.
Артефакт, способный вернуть меня к Кайдену.
Эпилог
Полгода спустя…
– Валерия, если ты не поторопишься, мы опоздаем в молельню! – орала с первого этажа тетушка Матильда. – Твой отец никогда тебя не простит! Так и знай, не простит!
Сегодня отец женится. Когда весной, в сезон таянья снега, он объявил об обручении, сразу стало ясно, отчего папа вдруг переехал осенью в столицу. Я от всей души поздравила будущего молодожена и согласилась на то, что летом в дом, где когда-то жила мама, переедет чужая женщина с дочерью, моей ровесницей, и белой болонкой с розовыми бантиками. Болонка из всей троицы мне понравилась больше всех, ее я оставила бы точно. Однако жену папа выбирал сам, ему было с ней и ночевать в одной спальне, и ездить на Кайманские острова, и совершать все прочие семейные ритуалы, от каких лично я предпочитала держаться подальше.