Через отверстие между полотнищами занавеса вышел строй воительниц в зеленом. На головах у них были высокие уборы с яркими перьями фламинго. Их поднятые щиты были из выделанной кожи крокодила; сдвинутые, они закрывали что-то в середине строя. Строй дошел до центра арены и остановился. Потом по какому-то сигналу женщины-воины расступились и открыли моих царевен.

Техути и Беката стояли, взявшись за руки, и в полном изумлении взирали на кричащую толпу на ярусах. На головах у них были венки из белых роз.

Но это была их единственная одежда. Они были полностью обнажены. И казались очень молодыми, нежными, почти детьми. Воительницы слаженно развернулись и ушли с арены, оставив Техути и Бекату одних.

Громовой крик собравшихся обрушился на моих девочек, и они задрожали. Верховный Минос встал, и шум мгновенно утих. Минос медленно повернулся. Теперь его золотая маска смотрела на отверстие в задней стене храма, в котором, как в рамке, виднелась гора Кроноса; возвысив голос, он начал призывать своего бога. Я не различал ни слова в его вое и зверином реве, доносившемся из-под золотого шлема.

Но смысл нельзя было не понять, особенно когда царь снял с пояса массивный бронзовый меч, украшенный драгоценными камнями. Меч был длиной с меня. Минос направил его на двух обнаженных девочек, стоявших под ним на жертвенном полу.

Впервые я разобрал его слова, хоть они и были искажены маской, покрывавшей голову, и отражением от каменных стен.

– Возлюбленный Кронос! Кронос – главный из всех богов! Я твой сын, плод твоих чресел, плоть от твоей плоти и кровь от твоей крови. Тысячу лет я поклоняюсь тебе. Тысячу лет я любил тебя и повиновался тебе. Вновь я стою перед тобой и вновь клянусь. Приношу тебе жертву, которой жаждет твоя божественная душа. Приношу тебе на съедение царственных девственниц. Приди в твоем земном воплощении и пожри плоть, которую я даю тебе! Убей! Ешь!

Он поднял меч и указал им на закрытую дверь, перед которой стояли Техути и Беката.

Створки ворот растворились, но за ними была темнота. Я напряженно всматривался, но вначале ничего не увидел за дверными столбами. Потом там что-то пошевелилось. Что-то столь огромное и угрожающее, что не поддавалось воображению.

Беката закричала и прижалась к старшей сестре, побелев от ужаса. Техути обхватила ее, и Беката вцепилась в нее обеими руками. Обе отступили от ворот.

Плотная, осязаемая тишина нависла над ареной и над всем миром. Вулкан внезапно прекратил грохот. Земля под нами перестала дрожать. Казалось, даже великий бог Кронос захвачен драмой, разыгрывающейся в его храме.

Тишину нарушило гневное бычье фырканье и грохот копыт по посыпанному песком каменному полу. Через ворота на арену вышел бык, зубр. Когда на него обрушился рев собравшихся, он резко остановился, упершись передними коптами и подняв тучу песка.

Если все прочие зубры, каких я видел, были черными или темно-бурыми, этот сверкал белизной, как пена на гребне приливной волны, уничтожившей Кносс. Глаза его горели ярко, как шлифованные рубины. Тело, казалось, еще выросло от гнева, когда он поворачивал голову из стороны в сторону, ища, на ком сорвать ярость.