Когда я рассказал царевнам о минойских правилах, они пришли в ярость. Они привыкли, что могут ходить обнаженными, когда захотят. Потребовались весь мой такт и умение убеждать, чтобы уговорить их соблюдать минойские приличия и вести себя, как подобает членам минойской царской семьи.

Ввиду всех этих запретов, я единственный из неминойцев встречал на палубе «Священного быка» людей из дворца.

На носу суденышка вместе с послом Тораном стояли трое дворцовых начальников стражи. Один из них заговорил, как только мы оказались в пределах слышимости. Именем Верховного Миноса он потребовал доступа на борт корабля, и капитан Гипатос торопливо ответил согласием.

Эти трое посетителей были в черных длинных одеяниях, подолами подметавших палубу, когда они медленно, величественно шли ко мне. На всех были высокие шапки, перевязанные черными лентами. Бороды выкрашены в черный, как сажа, цвет и завиты горячими щипцами. Лица выбелены мелом, глаза обведены карандашом – холем (контраст при этом получался разительный). И лица эти были мрачными.

Посол Торан шел за ними; он представил их мне, когда они подошли. Я кланялся каждому, когда Торан произносил их длинные имена и перечислял сложные титулы.

– Вельможа Таита! – ответил на мой поклон старший из гостей. – Верховный Минос приказал мне приветствовать тебя в царстве Крит…

Далее он сказал, что наше появление предвидели, однако во дворце существовала неопределенность относительно места и времени этого счастливого события. Сейчас они попросили двадцать четыре часа для подготовки достойной встречи знатных египетских женщин, которым предстояло стать женами Верховного Миноса.

– Завтра в полдень из дворца придет баржа. Она отвезет тебя и царевен во дворец, где Верховный Минос примет их в свою семью.

– Ваш Верховный Минос чрезвычайно великодушен! – ответил я на эти дипломатичные слова, которые выражали скорее приказ, чем приглашение.

– Великий царь приказал мне заверить царевен в его несказанной радости по поводу их прибытия. Он также приказал мне передать им знаки его царской милости.

Он показал на тяжелые серебряные ларцы – их несли его сопровождающие. Те поставили шкатулки на палубу и, низко кланяясь, попятились.

Встреча закончилась. Гости вернулись на челн. Я понял, что минойцы серьезные люди, они не тратят времени на церемонии. Посол Торан отправился на берег с ними. Он, садясь в челн, хотя бы улыбнулся мне и незаметно помахал рукой.

Я надеялся, что дары Верховного Миноса развеют печаль царевен. Дары эти поистине оказались достойны богатейшего правителя нашего мира. Блестели золото и серебро, драгоценные камни осветили каюту многоцветными лучами. Техути и Беката равнодушно осмотрели все это, вновь погрузившись в меланхолию.

До сих пор я строго придерживался относительно моих девочек запрета утешаться вином. Но сейчас решил, что тяжкая болезнь требует решительных мер. Я спустился в трюм и вскрыл одну из амфор посла Торана. Налил в три медных сосуда до половины ароматного кикладского красного вина. Потом разбавил вино водой и приказал слуге отнести их туда, где тосковали мои девочки.