«Да… мне бы тоже не хотелось бы быть съеденным».

Я еще раз мысленно попросил прощения у напавшего на меня в ту злосчастную ночь нищего.

«А ведь что странно, — подумал я, вспоминая события той ночи — Ведь я точно помню свое желание пить кровь! То, как я сначала выпил крысу, и этого мне показалось мало. Что потом, увидев мужчину, взорвался и потерял над собой контроль.

Я ведь, судя по всему, выпил его кровь и почти полностью сожрал. Я точно помню чувство правильности происходящего. Значит, мясо послужило для меня строительным материалом для организма, а кровь источником энергии. Эта теория хоть немного объясняет то, почему я так изменился. Но не объясняет того почему я не чувствую того самого „вампирского“ голода, и почему меня ну совсем не тянет пить кровь. Вот сейчас же я иду рядом с детьми, но у меня не возникает никакого желания вцепиться в их шеи, да и других людей я сегодня тоже видел, с ними такая же ситуация…»

«Может, — пришла в голову здравая мысль, — это произошло из-за того, что организм был на грани? А что? Может, мое подсознание поняло, что организм умирает, и решило, таким образом, меня спасти? А что, вполне логично. Я же не знаю, какая у меня раса, и какие инстинкты скрыты в этом теле. Может быть, в минуты серьезной опасности, зверь, сидящий во мне, будет просыпаться, и брать управление телом на себя? Все может быть…»

— Нел, — позвал меня тихий голос Юры. — Мы почти на месте. Их дом можно увидеть из-за этого угла.

Выглянув из-за плеча мальчишки, я увидел следующее. Вся улица, кроме одного дома, была погружена во тьму. Прислушавшись, я понял почему. В стоящих рядом домах действительно никого не было. Мало кому хочется жить рядом с отмороженной молодежью, у которой к тому же есть серьезный покровитель.

Осмотревшись, я выбрал крепкий домик с сохранившейся крышей и очень удобным видом на штаб — квартиру Рыжего.

Забравшись внутрь, мы с ребятами оборудовали место для наблюдения. После дети достали еду и начали жадно ее уплетать, мне лишь оставалось только им позавидовать. Сначала они предложили покушать и мне, отламывая хорошие куски как хлеба, так и мяса, но я отказался и отговорился тем, что мне удалось сегодня неплохо перекусить.

Глядя на кушающих ребят, которые время от времени воровато оглядывались по сторонам, я понял, почему они до знакомства со мной кушали большими кусками. Они это делали не столько по незнанию, сколько по привычке. Ведь в любой момент может появиться тот, кто сильнее и забрать последнюю еду себе…

Я не смог сглотнуть слюну, в горле будто кол встал, а по щеке поползла одинокая слеза…

«Эко меня пробрало!» — подумал я, вытирая лицо.

Мне было очень жаль моих детей, да, уже МОИХ детей, я так решил. Но я прекрасно понимал, что они не поймут моей жалости и не примут ее. Не те люди, не то время, и не тот мир…

Но я так же знал, что они прекрасно поймут протянутую руку помощи или резкий мотивирующий пинок под зад, заставляющий постоянно крутиться, чтобы выжить.

Я быстро встал.

— Схожу, прогуляюсь, — объяснил я детям свои действия и начал спускаться вниз.