Опасные бредни, которые пытаются разыграть наши конкуренты.

Но и я тут не останусь в стороне. У меня тоже есть суфражистки в рукаве. И не только лишь они. Много кто у меня есть, я не вчера сюда прибыл…

– Так что скажешь?

Глотаю кусок мяса, который тщательно жевал не менее двух минут. Аппетит аппетитом, но отвечать надо, тем более что за простым деревянным столом собрались три неглупых человека. Мягко говоря.

Пожимаю плечами.

– Шахматы. Румынский этюд. Фигуры расставлены. Партия начинается.

Виктор усмехнулся.

– Вот мне всегда импонировало твое умение утопить в банальностях сложные ответы. Но за этим столом нет твоих подданных, нет избирателей, нет даже твоих солдат, которым ты любишь рассказывать, как ты сам это называешь, «о чести, долге и нашей исторической миссии». Так что, будь добр, оставь эти возвышенные речи для публики. Я понимаю, что Румыния – пешка в Большой Игре. Британцы ставят на растяжку нас, мы – их, немцы участвуют в наших играх, янки тоже. Это все понятно. Но, насколько я понимаю, ты еще далеко не контролируешь ситуацию в этой стране. Пока его корона зависит не от тебя, не так ли?

– Нет, конечно. Однако, если ситуация начнет выходить из-под контроля, то устроить переворот в Румынии совсем не штука. Но у нас нет наследника. Это же прекрасно понимают и наши противники. А значит, времени у нас может и не быть, поскольку они постараются не дать нам либо обрести своего наследника, либо, что скорее всего, разыграют партию до того момента, как наследник может появиться, а это ближайшие два-три месяца. Конечно, мы работаем над этим, но…

Делаю неопределенный жест.

Черногорский дед по-стариковски закряхтел и буркнул:

– Пьете тут всякую дрянь…

– Ракии не хватает?

Тот усмехнулся.

– А у меня есть кое-что, я привез тут с собой.

И, действительно, из каких-то потаенных «закромов Родины» он тут же извлек запечатанную сургучом бутылку домашнего пойла.

– Михаил. Виктор.

Никола I разлил нам по стопкам некую фирменную ракию с таким видом, словно он делился с нами тем самым божественным нектаром, который, вне всякого сомнения и по большому блату, поставляют ему контрабандой прямо из райских садов. Впрочем, я бы не удивился и такому повороту.

– Живели!

Мы киваем и опрокидываем домашнюю ракию. Перепеченица обжигает горло. 60 градусов вы говорите? Ну-ну. Градусов 70, как минимум!

Я, конечно, закаленный в алкогольных баталиях чувак, но мой римский тесть отреагировал довольно бурно – закашлявшись, покраснев и выпучив все, что только можно было выпучить. И не только на лице. Даже усы встали дыбом.

Черногорский тесть и дед снисходительно поглядел на зятя и отсалютовал мне, поскольку я перепеченицу принял более достойно (подумаешь, я и чистый спирт на фронте пивал многократно, что уж тут-то рефлексировать). Мой тесть кашлял, а его тесть, в свою очередь, добродушно хлопал римского зятя-Императора по спине. Да, это тебе не неаполитанское сухое красное. Тут понимать нужно!

– У нас в одной горной деревне жил крестьянин.

С интересом смотрю на деда моей Маши. Если уж он открыл рот, то не просто так. Он же, тем временем, продолжал: