И тогда я решила попробовать что-то изменить. У Лэйси практически не было проблем с законом, у меня же — по горло. Заменив ее документы своими, я столкнула машину с мертвой подругой в море. Так я стала Лэйси Флинт. Ровно в три часа ночи в графстве Суссекс, Великобритания.

И у меня получилось ею стать. Оплакав и подругу, и сестру, я начала строить новую жизнь. Я отдалилась от уличных компаний, где кто-то мог знать или Лэйси, или меня, и постепенно освоилась в чужой личности. Родных у нас не было, что уменьшало риск, а денег у меня было полно, что никогда не помешает.

Когда я поняла, что готова, то подала заявку в полицию Лондона. Наркотиков я никогда не принимала и запросто прошла все тесты и проверки. Меня взяли одновременно на юридический факультет и в программу подготовки детективов. Хорошая была жизнь. Только недолгая…

— Нам придется сознаться, — сказала я.

Кэти закатила глаза. Она часто так делала.

— Весь мир считает Викторию Луэлин садисткой и кровожадной убийцей, — сказала она. — Уж я постаралась. Ты действительно хочешь снова ею стать?

Даже глядя ей в глаза, я не понимала, чего она хочет: спасти меня — или уничтожить. Все эти события можно было оправдать какой-то извращенной логикой. Махнув на Кэти рукой много лет назад, я невольно запустила механизм. Я превратила свою сестру в убийцу. Теперь она отплатила мне той же монетой.

— Кстати, — продолжала она, — а я убила того здоровяка из полиции?

Я дождалась, пока улыбка сойдет с ее губ.

— Нет. Только легкое прострелила. Врачи все зашили. Жить будет.

Так, по крайней мере, говорили наши общие друзья. С той ночи я Марка не видела. И, будь моя воля, не видела бы никогда. Хватит с меня того, что я о нем вспоминала каждую секунду.

Кэти только пожала плечами. Думаю, она была рада, что он выжил, поскольку осознала, как я им дорожу. Иначе его жизнь ничего бы не стоила. В этот момент я, похоже, окончательно смирилась с тем фактом, что моя сестра — психически больная.

— Кэти…

— Тише. Не называй меня так. Я теперь Вики. Мне, между прочим, твое имя всегда больше нравилось.

— Кэти… Ты понимаешь, что проведешь остаток жизни в тюрьме?

Она удивленно на меня посмотрела.

— Что ты мелешь, Тик? Выйду лет через десять.

Она по-прежнему жила в мире иллюзий.

— Кэти… — снова начала я, но она предостерегающе подняла указательный палец.

И я поняла, что уже не сумею ее вразумить. Я виновата во всех ужасах, которые она совершила от моего имени. В ответ я могла хотя бы оставить это имя ей.

— Вики… — начала я заново. С этим словом от моего «я» откололась какая-то важная частица. — Ты убила четырех женщин. Тебя никогда…

— Я тебя умоляю! Во-первых, — она начала загибать пальцы, — я признáю себя виновной и раскаюсь так, что мало не покажется. За это всегда сбавляют срок. Во-вторых, буду образцовой заключенной. Буду к психоаналитику ходить, в религию ударюсь, начну учиться. Можем поспорить: через десять лет меня освободят условно-досрочно. Как миленькие.

Дежурный офицер уже прохаживался между столиками, давая понять, что время на исходе. Она посмотрела на него с удивлением, а на меня — едва ли не с ужасом. Я снова видела перед собой маленькую девочку, которая собирается в первый раз в первый класс.