– Так. Нет, правда, пора просыпаться, – вновь решила Лапкина. – Что-то меня этот сон уже напрягает… Неприятный какой-то сон! Сначала Пушкин мне сказал, что у меня язык как помело… Потом этот дурацкий базар, жестянкой мне чуть голову не снесло… Этот типчик еще, с треснутой мордой лица… Потом я в яму провалилась, а потом мне вилы прилетели. И в конце концов, чуть не утонула! Во приключения-то, как в триллере! Утром расскажу Ленке с Машкой – облезут от зависти!

Ленка и Машка возникли ниоткуда – и Лапкина в ужасе завизжала. Обе ее лучшие подруги шли, как в том самом триллере – молча, зловеще, протягивая к ней руки, с которых кусками отваливалась облезающая кожа. На их лица было лучше и вовсе не смотреть – там зависть уже сделала свое черное дело, все уже конкретно облезло.

– Прочь! Сгинь! Исчезни! Чур меня! – взвыла Лапкина, и кошмарные призраки подруг послушно сгинули, как и не было.

– Полный мрак! – ошеломленно выдохнула Лапкина, и тут же наступила полная, кромешная тьма – словно солнышко выключили.

– Господи, да что же это такое? – взмолилась Лапкина, пытаясь разглядеть хоть искорку, хоть проблеск в этой чернильной темноте.

– Это то, о чем ты думаешь, – раздался голос из тьмы. – Оно воплотилось в жизнь, и ты имеешь наяву то, что до сих пор было только у тебя в голове.

– Ой, кто это? Это ты, Господи, да?

– Почти. Я – твой Внутренний Голос.

– У меня, что ли, внутренний голос имеется? Полный улет!

Не успела Лапкина закрыть рот, как ее подхватило, понесло куда-то вверх тормашками, пару раз кувыркнуло и шлепнуло оземь, даже искры из глаз посыпались. Впрочем, светлее от этого не стало.

– Осторожнее со словами, думай, что говоришь, – посоветовал Голос.

– Да я думаю! – плачущим голосом проговорила Лапкина, ощупывая руки-ноги – вроде все уцелело. – Только мне трудно думать, когда темно! Как тут свет включается?

– Мыслями. Подумай мысль – и выскажи вслух.

– Ну, это… Хочу, чтобы, в общем, стало как бы светло! – объявила Лапкина.

Но светло не стало. Она еще немного подождала и спросила:

– Эй! Голос, ты здесь? Почему ничего не происходит? Я же говорю, а все равно темно.

– Нет у тебя мысленной чистоты. Речь засорена всякими словечками ненужными, вот и не получается внятного образа.

– И что делать?

– Вспомни, что тебе дан великий и могучий русский язык! – посоветовал Внутренний Голос. – Язык Пушкина, Лермонтова и прочих замечательных словотворцев! Учила, небось, стихи-то в школе?

– А? Стихи? Да, учила, – пробормотала Лапкина, пытаясь вспомнить хоть что-то из школьной программы. Но на ум, как назло, лезла только строчка «Угас, как светоч, дивный гений…» – что никак к ее ситуации не походило и даже могло усугубить.

– Вот, вспомнила! – ликующе крикнула она. – «Да здравствует солнце, да скроется тьма!»!!! Пойдет?

Видимо, пошло, потому что мрак стремительно рассеялся, и над ее головой вновь засияло солнышко.

– О, получилось! – возликовала она, узрев свет. – Голос, а ты еще тут?

– Да я всегда тут, я же Внутренний, – успокоил ее Голос. – Ты просто ко мне раньше не прислушивалась, потому что у тебя в голове такой шумовой фон из мыслей, что тебе меня и не расслышать. Думаешь обо всем одновременно, с мысли на мысль перескакиваешь, да еще эти твои мусорные словечки…