– Отца с матерью и брата хотела сжечь в бане, – спокойно ответила Лика, – родители не разрешили мне с рок-группой петь, я с коллективом в тур по России собралась, а Серега предкам настучал, что я чемодан сложила. Папаша меня ремнем выдрал и в особняке запер. Ну я и решила, что без семьи мне лучше станет, все деньги мои, я одна наследницей крутого бизнесмена буду, дождалась, пока родители париться пошли (брат, на мою удачу, с ними отправился), дверь сауны снаружи заблокировала, термостат на самую большую температуру поставила и ушла к подруге. Мне тогда едва шестнадцать лет исполнилось, ума ноль. Отец с братом створку вышибли, все живы остались. Тридцать дней я в комнате своей взаперти провела, родители требовали: «Признайся, что нас убить хотела», а я в ответ: «Неправда, у подруги чай пила, кто к двери диван приставил и температуру повысил, не знаю. У папы много врагов, они кого-то из прислуги подкупили». Потом предки выпустили меня из плена, посадили в самолет, сказали: «Анжелика, давай забудем эту историю, слетай на море, отдохни, подумай о своем поведении, возвращайся, и заживем по-прежнему». Я обрадовалась, решила: прокатило. В аэропорту меня встретили, в отель на машине повезли, угостили лимонадом… и я в Волчьей пасти очутилась.

– Думала, здесь только те, кто совершил убийство, – не удержалась я.

Лика исподлобья взглянула на меня.

– Я убийца, а то, что люди спаслись, значения не имеет. Трудный путь мне пришлось пройти, чтобы стать другим человеком. Борис Валентинович может показаться жестоким, и сначала я его ненавидела, но спустя время поняла: профессор из гадины сделал меня хорошим человеком. Не окажись я здесь, могла бы еще на чью-то жизнь покуситься. Перешла черту? Украла, убила? Потом спокойно повторишь этот опыт, подумаешь: один раз с рук сошло и во второй получится. Я на краю бездны балансировала, а Эпохов меня от обрыва оттащил.

– А почему ты здесь осталась? Могла же уехать, – удивилась я.

Лика поправила стянутые в хвост волосы.

– Увидев, что я переродилась, шеф меня в кабинет вызвал и сказал:

– Если хочешь, уезжай в любой момент, но знай: твоя семья давно перебралась за границу. Я родне сообщил: «Ваша дочь теперь достойный человек, от прежней дряни и следа не осталось». Твой отец ответил: «Не понимаю, о ком вы говорите, у нас с женой один сын». Ну и я поняла, что ни папе, ни маме, ни брату не нужна. Спасибо, Борис Валентинович у себя оставил, в Казалини не отправил, разрешил здесь жить, я не простая горничная, экономка, мне Павел, Федор, Полина, Зинаида, Ксения и все остальные подчиняются.

Я отметила новое имя «Зинаида» и протянула:

– Красивые у вас туфли, черные с серебряными пряжками, похожие Феррачало часто делает. Люблю его обувь.

Анжелика вытянула правую ногу.

– Ну это не его модель. Мы здесь носим форму, такие лодочки у всех женщин, платья одинаковые.

– Хорошо, что фурнитура под серебро, – одобрила я, – на мой взгляд, золотая вульгарна. А мне такие дадут? В комнате я нашла ужасные тряпки и деревянные башмаки. А что такое Казалини?

Лика встала.