- Глупая… лирэль, - глухо повторил он.

Наг развернулся резко, стремительно – так быстро, что я не успела отследить его движения. В следующую минуту я оказалась опрокинутой на землю, уткнутой лицом в пыль, с бесстыдно задранной рубахой. С рычанием, мало напоминающем человеческое, Ланкеш рванул завязки шальвар.

Он овладел мной быстро и грубо, наспех, совершенно не заботясь обо мне. Я лишь повернула голову, чтобы получить возможность дышать и не смела пошевелиться, даже когда он откатился в сторону и, поднявшись, ушёл к костру.

С тех пор Ланкеш заговорил со мной снова. Говорил он мало и сухо, и только по делу. Но я видела, что страшные чёрные путы, оплетающие его тело стальными обручами, разрываются одна за другой.

В наш зыбкий, чудом воцарившийся мир, вернулась близость. Ночью, днём… Ланкеш брал меня не спрашивая, не предупреждая. Просто валил на землю и набрасывался с ненасытностью дикого зверя. Наверное, другая на моём месте решила бы, что наг мстит мне за пережитое, в конце концов, разве та, кто разрушила всю его жизнь достойна большего?

Но я, как это ни странно звучит, была особенно счастлива в эти моменты.

Сен-Лур всегда воздействовал на моё тело и сознание своей волей, вынуждая сгорать заживо от страсти и разрывающего изнутри желания. В том, что было между мной и драконом, не было и намёка на близость, лишь изощрённое, мучительное унижение. Отняв мою силу, дракон не остановился на этом: ему нужны были мои эмоции, нужна была эта отравляющая мою душу ненависть, направленная на самое себя, на собственную слабость и бессилие… Ненависть, подтачивающая меня день изо дня…

Что касается Ланкеша, в моменты близости я как никогда ощущала, что нужна ему. Нужна так, что представить сложно. Что я – всё, что у него есть. Буквально. То, что позволило не повредиться рассудком, когда Сен-Лур выжег дочерна его душу.

И душа его оттаивала… Понемногу, крохотными шагами, она оживала. Воскрешая в его сердце нежность. В тот момент, когда он поцеловал меня впервые после произошедшего, я расплакалась. И плакала долго и с облегчением, пытаясь объяснить перепуганному нагу, что плачу от счастья.

Дни наших странствий складывались в недели, недели – в месяцы.

Четыре клана наотрез отказались дать нам убежище, несмотря на мой округлившийся живот. Все знали, во что Сен-Лур превратил Золотые Пески. Из обрывочных слухов и разговоров в придорожных трактирах, которые мы посещали под личинами, узнали, что клан Чёрного Аспида объявил себя сильнейшим и бросил вызов любому, кто готов оспорить его право на власть.

Теперь план Сен-Лура стал понятен в полной мере. Найдя и истребив последних моих сестёр, он нанёс непоправимый урон другим драконьим кланам, ослабил всех, кто был способен противостоять ему в открытом бою. Поэтому никто из драконов не решился ответить на вызов: все они предпочли беречь силы для решающей битвы или удобного случая.

Сенат – люди и двуликие – разбежался. Наги покинули его ещё раньше: весть о постигшем Золотые Пески заставила полулюдей-полузмей озаботиться безопасностью своих семей, строительством аванпостов, подготовкой к войне…