Эти дни перед свадьбой сливались в какой-то один большой праздник. Приезд представителей царствующих фамилий, многочисленных Романовых, встречи, встречи, встречи и подарки, подарки, подарки… Но главное — ее Ники — самый лучший, самый замечательный, самый любимый — был рядом. Теперь она не видела в нем никаких недостатков. Совсем никаких. Ну, почти… Она уже смирилась с его привычками устраивать по утрам занятия «русской гимнастикой», с тем, что за стол вместе с ними садятся его kazak’и. Единственное, что она постаралась сделать в последние дни перед свадьбой — отучить его от этой странной, глупой привычки курить утром в постели натощак. Но и с этим она примирилась: все это мелочи, в сравнении с тем, что они любят друг друга, что очень скоро они соединятся навсегда, чтобы больше не разлучаться до самой смерти…

Она была так рада, когда Ники назвал Вильгельма — братом. Вот и свершилось то, о чем мечтал дедушка, когда ратовал за эту свадьбу. Вот Ники и Вильгельм обнялись, вот прошлись перед строем почетного караула. Вот Ники подвел ее к автомобилю, который украшали флажки российских национальных цветов. Вильгельм, Дона и дети усаживаются во второй автомобиль, который украшают флажки Германской империи. Когда автомобили медленно тронулись, Ники неожиданно весело рассмеялся. Она заинтересованно повернулась к нему:

— Милый, что такое?

Он улыбнулся, погладил ее по руке:

— Малышка, ты не поймешь, но если бы ты только знала, как это смешно: будущего главу дружественного государства, прибывшего с официальным дружественным визитом, везут по городу на «Жигулях»…

…Она немного удивилась, когда Ники, почти сразу же по прибытию в Кремль, засобирался на Hodynku. Конечно, ему не терпится показать Вилли своих солдат, но ведь завтра — свадьба! А он отвлекается…

На Ходынском поле нас уже ожидают два взвода учебной лейб-гвардии Пулеметной роты. Перед ними гоголем прохаживается полковник Келлер. Повод для гордости у него не шуточный: буквально вчера Федор Эдуардович выбил из своего «Единорога» пятьсот из пятисот! Завидев нас с Вильгельмом, он подтягивается, и маршем рубит нам навстречу.

Вильгельм благосклонно принимает рапорт Келлера, обозревает марш и строевые упражнения взводов, но тут же поворачивается ко мне:

— Брат мой, в прошлое мое посещение вашей державы (германский посол закатывает в ужасе глаза) вы поразили мое воображение удивительным искусством боя без оружия. Я, разумеется, ожидал, что в этот раз вы покажете мне нечто не менее удивительное. Но, право же, если вы решили поразить меня выучкой своих солдат, то приглашаю вас посетить мой гвардейский гусарский полк. Вот где истинная выучка…

Я усмехаюсь. Гвардейские гусары… «Уланы с пестрыми значками, драгуны с конскими хвостами…» Сейчас, «любимый братец», я тебе покажу нечто, что поставит точку в лихих кавалерийских атаках развернутым строем:

— Любезный брат мой, прошу вас представить, что вон тот ряд мишеней — гвардейский гусарский полк, ну, к примеру, вашей бабушки Виктории. Сколько солдат вам потребуется, чтобы остановить их натиск?