«Мир насмехается над нами.

Бесполезно. Вернусь назад…»

Пять фигур оказались перед ней, серые как дождь, мутные как влажная грязь, внезапные как сон. Выругавшись, она натянула удила, сражаясь с испуганной лошадью. Заскрипел гравий. Животное фыркнуло, копыта расплескивали ручейки и лужицы.

— Нас ты искала.

Она не смогла понять, от кого исходит голос. Схватилась за мешочек с шевелящейся грязью, дар Атри-Цеды Араникт, и всхлипнула от внезапного жара.

Все они были трупами. Т’лан Имассы. Потрепанные, изломанные, конечностей не хватает, оружие болтается в мертвых руках. Кости, обернутые почерневшей кожей. Длинные свалявшиеся волосы, белые и ржаво-рыжие, закрывают лица, на которых дождь кажется вечно текущими слезами.

Тяжело вздыхая, Мазан глядела на них. Потом спросила: — Всего пятеро? Других нет?

— Мы оставшиеся.

Она думала, что говорит стоящий ближе прочих, но не была уверена.

Дождь уже ревел вокруг, ветер стонал, словно запертый в огромную пещеру.

— Должно быть… больше, — настаивала она. — Видение…

— Мы те, кого ты ищешь.

— Значит, вас призвали?

— Да. — Главный Т’лан Имасс указал на ее мешочек: — Зеник неполон.

— И кто из вас Зеник?

Вперед выступило существо, стоявшее справа. Казалось, у него разбита каждая кость — повсюду торчали осколки. Жуткие морщины покрывали лицо, едва видневшееся под шлемом из черепа неведомого зверя.

Запутавшись в завязках, Мазан Гилани не сразу смогла открыть мешочек. Бросила. Зеник не стал его ловить; мешочек упал к ногам, погрузившись в лужу.

— Зеник благодарен, — объявил говоривший. — Я Уругал Плетеный. Со мной пришли Зеник Разбитый, Берок Тихий Глас, Кальб Молчаливый Ловец и Халед Великан. Мы Несвязанные, и прежде нас было семеро. Теперь нас пятеро, но скоро мы снова станем Семерыми — на этой земле есть падшие сородичи. Некоторым не нужны враги. Некоторые не последуют за ведущим в никуда.[5]

Мазан хмуро покачала головой: — Вы не понимаете… Ладно. Я послана вас найти. Теперь надо вернуться к Охотникам за Костями — моей армии. Там…

— Да, она поистине охоча до костей, — сказал Уругал. — Скоро охота завершится. Скачи на животном, мы полетим следом.

Мазан смахнула влагу с лица. — Думала, вас будет больше, — пробормотала она, разворачивая лошадь. — Вы не отстанете?

— Ты словно знамя впереди нас, смертная.

Мазан Гилани нахмурилась еще больше. Она уже это слышала… где-то.

В четырех лигах к северу Онос Т’оолан резко встал — впервые за несколько дней. Что-то происходящее недалеко коснулось его чувств… и пропало. Т’лан Имассы. Чужаки. Он колебался, но снова накатила волна отчаянного и неотвязного принуждения. Он уже неделями ощущает ее, он привык к этому вкусу. Его искал Тук Младший, к нему гнал он Первого Меча.

Но он уже не друг, которого знавал Тук, а Тук больше не друг Тоолу. Прошлое и живо и мертво… но между ними осталась лишь смерть. Это призыв малазан. Это притязание на союз, выкованный давно, заключенный между Императором и Т’лан Имассами Логроса. Где-то на востоке ждет армия Малаза. Близится опасность, и Т’лан Имассы должны встать рядом с давними союзниками. Таков долг. Таковы чернила чести, глубоко впитавшиеся в души бессмертных.